Второй шанс для Кристины. Миру наплевать, выживешь ты или умрешь. Все зависит от тебя - [13]

Шрифт
Интервал

Я знала, что должно произойти. Хоть я и не все понимала, но все же знала: сейчас полицейский ее ударит. Как он там сказал? «Или ты, или твоя дочь…» Это я виновата в том, что мы там оказались, и это из-за меня ей пришлось пойти с полицейским. «Господи, пожалуйста, пожалуйста! Пусть, когда я вырасту, я стану большой и сильной! Тогда я смогу дать отпор плохим людям вроде полицейских, чтобы они не делали больно тем, кого я люблю». Тут заплакал Патрик, и я принялась его убаюкивать. Мне хотелось, чтобы он затих – тогда и мама не будет волноваться. Мне хотелось, чтобы она знала: я смогу позаботиться о нем, даже когда ее нет рядом. Понимал ли Патрик, что происходит? Чувствовал ли он мою тревогу и мамину боль? Я изо всех сил думала: «Я люблю тебя, братишка, и никому не дам тебя в обиду! Обещаю…»

Не знаю, сколько мы прождали маму. Патрик заснул, а я сидела на холодном бетонном полу, прислонившись спиной к стене. Помню, как затекла ягодица и нога, но я боялась пошевелиться. Мне не хотелось разбудить брата, и я старалась не думать о том, что происходит за закрытой дверью. Казалось, прошла целая вечность, когда наконец вернулся тот же полицейский вместе с мамой. Вид у него был очень довольный, он посмотрел на меня и жутковато улыбнулся. От этой его улыбки мне стало одновременно страшно и противно.

Когда я спросила маму, что случилось, она ответила, что ей просто задали пару вопросов о том, что на самом деле произошло на рынке, и мне не о чем беспокоиться, к утру все пройдет. Впервые в жизни я почувствовала, что мама мне солгала. Мне не хотелось сделать что-то, что еще больше рассердит или расстроит ее, поэтому я просто легла на пол и прижала к себе Патрика, чтобы его согреть.

Мама лежала рядом, но я повернулась к ней спиной и свернулась в калачик. Мне хотелось, чтобы она чувствовала, что я ее люблю, но в то же время, я понимала, что ей нужно пространство и время, чтобы прийти в себя. Я притворилась, что сплю, но на самом деле не сомкнула глаз почти всю ночь. Я слышала ее дыхание и понимала, что она плачет. Слезы бессилия совсем не похожи на слезы тревоги. Это не те слезы, что текут нескончаемым потоком или жгут глаза.

Эти слезы тихие и обреченные, когда ты знаешь, что всем все равно, и эти слезы – все, что тебе остается.

Но они нужны, чтобы идти вперед и вновь ощутить надежду – ведь эти слезы приносят облегчение. Я знаю, что для шестилетнего ребенка, нуждающегося в материнской любви, эти слезы значат очень много. Моя мама часто плакала от бессилия. И хотя это было ужасно, теперь, повзрослев, я понимаю, что, когда ты можешь плакать, – это хорошо. Но нет таких слез – видимых или невидимых, – которые могут исправить положение вещей, особенно для тех, кто слаб и беспомощен.

Я долго лежала без сна и молилась Богу, чтобы моя мама снова была счастлива и чтобы он позволил нам выйти из полицейского участка. Только это мне и оставалось – я была бессильна что-либо изменить. Я молилась Богу, чтобы он помог мне найти способ заработать немного денег на следующий день и купить маме что-нибудь хорошее. Может быть, тогда она забудет об этой ужасной ночи, о нашей беспомощности и о том, как раз за разом нам приходится от нее страдать. За ночь Патрик просыпался несколько раз, и мама иногда брала его осторожно из моих рук и кормила грудью, а потом возвращала мне.

Я поняла, что ей все еще нужно время, взяла Патрика и снова повернулась к ней спиной, чтобы мама еще немного отдохнула. Я взглянула на брата. Он был такой хорошенький, но теперь от него пахло смесью детского запаха, мочи и кала. Потом я посмотрела на маму. Мне не хотелось ее беспокоить, но она все равно поняла, что я собираюсь сделать, и, ни слова не говоря, вручила мне кусок ткани. Я взяла ее и снова повернулась к ней спиной. Патрик вел себя хорошо – не плакал и не кричал. Я развернула полотенце, в которое он был завернут. Одежды на нем не было, только тряпичный «подгузник». Я расстегнула английскую булавку, скреплявшую пеленку, развернула ее и попыталась собрать как можно больше кала сухой частью его старого подгузника. Потом завернула его в чистую пеленку и снова в полотенце, прижала его к себе и стала смотреть, как он засыпает. Это был самый красивый ребенок, которого я когда-либо видела, и он был мой и мамин. Когда он плакал, я иногда смеялась над ним, потому что он становился похожим на сморщенного старичка – славного, сердитого, морщинистого дедушку. Я поцеловала его в щеку и попыталась заснуть.

Водоворот мыслей

2015 г.

Проснулась я от голоса пилота, и мозг тут же лихорадочно заработал.

Я знаю: одна часть меня – Криштиана – летит домой, а другая – Кристина – покидает свой дом. Наверное, так я чувствовала себя все эти годы, живя в Швеции: часть меня хотела домой, но другая часть уже была дома. Не знаю, как будет после этого путешествия, переполненного эмоциями, но мне трудно поверить в то, что по возвращении в Швецию я буду чувствовать себя не в своей тарелке. А каково мне будет снова ступить на бразильскую землю? Так, словно я опять вернулась домой? Я понимаю, что страна изменилась с того момента, когда я в последний раз там была. Надеюсь, к лучшему. Все места, люди, культуры меняются, но самое главное – меняемся мы сами. Я уже не та, что прежде. Я знаю лишь то, что сижу сейчас на борту этого самолета, летящего где-то над Атлантическим океаном, и меньше, чем через десять часов, приземлюсь, – и от этого ощущаю нечто вроде легкой истерики.


Рекомендуем почитать
Творивший легенды

Борис Виан ─ французский писатель, и вообще, человек разнообразных талантов, автор ряда модернистских эпатажных произведений, ставший тем не менее после смерти классиком французской литературы, предсказав бунт нонконформистских произведений 60-х годов XX века. Романы, которые сам Виан считал главным в своём творчестве, никто не классифицирует как фантастику. Хотя фантастические ситуации и персонажи их буквально переполняют. Вспомните хотя бы производящих таблетки для аптек кроликоавтоматов, выращиваемые из семян оружейные стволы, или людей с птичьими головами из романа «Пена дней».


Ленин. Дорисованный портрет

Одни называли Ленина «самым человечным человеком», как поэт Владимир Маяковский, другие — безжалостным диктатором, как эмигрантский историк Георгий Вернадский… Так кто он — Ленин? И чего он достоин — любви или ненависти? Пожалуй, Ленин достоин правды. Ведь «полная правда о нём неопровержимо и непоколебимо делает его титаном духа и мысли, вечным спутником и собеседником всех людей с горячим сердцем, холодным умом и чистыми руками». Ленин достоин и большего — он достоин понимания. Поняв Ленина, суть его натуры и его судьбы, мы лучше поймём себя…


Ван Гог

Первая в советской искусствоведческой литературе большая монография, посвященная Ван Гогу и ставящая своей целью исследование специальных вопросов его творческой методологии. Строя работу на биографической канве, с широким привлечением эпистолярного материала, автор заостряет внимание на особой связи жизненной и творческой позиций Ван Гога, нетрадиционности его как художника, его одиночестве в буржуазном мире, роли Ван Гога в становлении гуманистических принципов искусства XX века.


Жгучие зарницы

Борис Бурлак — известный уральский писатель (1913—1983), автор романов «Рижский бастион», «Седьмой переход», «Граненое время», «Седая юность», «Левый фланг», «Возраст земли», «Реки не умирают», «Смена караулов». Биографическое повествование «Жгучие зарницы» — последнее его произведение. Оно печаталось лишь журнально.


Как я печатался в последний раз

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вселенная Тарковские. Арсений и Андрей

Арсений и Андрей.Отец и сын.Поэт и кинорежиссер.Они знали друг о друге что-то такое, о чем мы можем только догадываться. Конечно, мы будем теряться в догадках, искать параллели и соответствия в том, что было изложено на бумаге и запечатлено на целлулоиде, с тем, как проживаем жизнь мы сами.Предположение исключает уверенность, но рождает движение мысли. И было бы большим заблуждением думать, что это движение хаотично. Конечно, нет, не хаотично!Особенно когда знаешь конечную точку своего маршрута.


Дикая игра. Моя мать, ее любовник и я…

Жаркой июльской ночью мать разбудила Эдриенн шестью простыми словами: «Бен Саутер только что поцеловал меня!» Дочь мгновенно стала сообщницей своей матери: помогала ей обманывать мужа, лгала, чтобы у нее была возможность тайно встречаться с любовником. Этот роман имел катастрофические последствия для всех вовлеченных в него людей… «Дикая игра» – это блестящие мемуары о том, как близкие люди могут разбить наше сердце просто потому, что имеют к нему доступ, о лжи, в которую мы погружаемся с головой, чтобы оправдать своих любимых и себя.


Непобежденная. Ты забрал мою невинность и свободу, но я всегда была сильнее тебя

2004 год. Маленький российский городок Скопин живет своей обычной жизнью. Но 24 апреля происходит чудо. В одном из дворов в стене гаража на уровне земли медленно и осторожно сдвигается металлическая пластина, скрывающая проход. Из него появляется мужчина лет пятидесяти, в поношенных черных брюках и рубашке. За ним угловатая, бледная девочка-подросток. Она щурится от света и ждет указаний мужчины. Спустя полтора часа она вновь вернется в погреб под гаражом, где уже провела больше 3 лет. Но в этот раз она будет улыбаться, потому что впервые у нее появился шанс спастись.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Согласие. Мне было 14, а ему – намного больше

Ванессе было 13, когда она встретила его. Г. был обаятелен, талантлив, и не спускал с нее глаз. Вскоре он признался ей в своих чувствах, Ванесса впервые влюбилась, хоть и с самого начала понимала: что-то не так. Почему во Франции 80-х гг. был возможен роман между подростком и 50-летним писателем у всех на виду? Как вышло, что мужчина, пишущий книги о своих пристрастиях к малолетним, получил литературные премии и признание? Книга стала сенсацией в Европе, всколыхнув общественность и заставив вновь обсуждать законодательное установление «возраста осознанного согласия», которого во Франции сейчас нет. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.


Рассказ дочери

В 1936 году 34-летний француз Луи Дидье совершил самую выгодную в своей жизни сделку. Он «купил» у бедного шахтера его младшую, шестилетнюю дочь Жанин. Луи воспитал себе жену, чтобы она родила ему прекрасную белокурую дочь, которая должна была стать сверхчеловеком…