Ровно в три часа дня я торкнулся в дверь приёмной Васильчиковой. Пошёл один, без Инги, она в этот день сдавала последний сессионный зачёт. Да и с её слов я понял, что ей не было команды идти со мной.
К моему величайшему удивлению, секретаршей оказалась та же самая стильно одетая женщина, которая меня встретила, когда я просил передать записку Соколову. При моём появлении глаза женщины заметно округлились.
– Вы?!
– Кхм… Добрый день, – поздоровался я как ни в чём ни бывало. – Я к Маргарите Васильевне, моя фамилия Варченко. Мне назначено на пятнадцать часов.
– Подождите, я же помню, это вы просили передать какую-то записку Юрию Константиновичу два года назад, после чего он… Ну вы же, только выглядели, само собой, моложе!
– Извините, вы меня, наверное, с кем-то путаете, – улыбнутся я как можно душевнее. – Я два года назад жил в Пензе, а в Москве если и появлялся, то по большим праздникам, и уж никак не мог передать записку какому-то Юрию Константиновичу.
В глазах секретарши появилось сомнение, после моей отповеди она уже не была столь уверена в своей зрительной памяти. Хотела ещё что-то сказать, видимо, по этому поводу, но в последний момент передумала, встала и после короткого стука дёрнула на себя дверь директорского кабинета.
– Маргарита Петровна, к вам Варченко…
– Пусть заходит.
Пять минут спустя под всё ещё растерянным взглядом секретарши я покидал директорский кабинет, прижимая к себе большой пакет из вощёной бумаги. Теперь-то за деликатесы на праздничном столе можно было не волноваться. А я снова оказался в долгу перед Сергеем Борисовичем. Хотя эту ситуацию можно повернуть так, что он просто помог любимой племяшке, чьи мама с папой также окажутся за этим самым праздничным столом.
Впрочем, ещё нужно было позаботиться о наборе для оливье и фруктах. В продуктовом рядом с домом купили картошку, яйца, майонез и венгерский консервированный горошек. За мандаринами и мясом мотанулись на Измайловский рынок. Народу много, но отоварились без каких-либо проблем, хоть и заплатили втридорога. В кои-то веки наш не самый маленький холодильник оказался забит практически битком.
Утром 31-го мы с Ингой встречали на Казанском вокзале наших родителей. Стараниями Михаила Борисовича все четверо сватов оказались в одном купе, так что выходили они из одного вагона.
Наобнимавшись-наплакавшись (слезу пустили Инга и обе мамы), мы умудрились поймать два таксомотора, на которых и добрались до 5-й Парковой. Михаил Борисович и Нина Андреевна первым делом осмотрели квартиру, поцокав языками. Надеюсь, после этой «экскурсии» у них не осталось сомнений, что дочка сделала достойный выбор.
Затем женщины тут же принялись готовить на стол, а мужская часть компании, сидя у телевизора, занялась обсуждением глобальных преобразований в советском обществе. Я, честно сказать, был удивлён, когда батя, которого я всегда подозревал в некоей приземлённости, разразился целым монологом, как и куда, по его мнению, СССР должен двигаться дальше. Причём некоторые из его рассуждений показались мне вполне здравыми.
А тут и Сергей Борисыч подъехал! Ну а как не повидаться с братом, коли представилась такая возможность? Как раз и перекус подоспел в виде обеда. Женщины нам принесли еду в комнату, так как кухня была оккупирована ими до самого вечера. Батя откуда-то, словно фокусник, извлёк бутылку водки, на всех четверых, включая меня, разлили по рюмкам, продолжая свой диспут, в который включился и Сергей Борисыч. Правда, он больше слушал, а главным спикером был мой отец, который и так-то разговорчив, а когда поддаст – вообще не держит язык за зубами. Надеюсь, ничего крамольного он говорить не собирается.
А я, посидев с ними немного за компанию, предпочёл за лучшее удалиться в свой кабинет, где отдался во власть музыки. Включил на синтезаторе ритм-секцию – ударные и бас, взял в руки акустическую гитару и стал наигрывать в надежде, что родится что-нибудь приличное. Минут через десять понял, что вырисовывается нечто лирическое, причём на эту мелодию лучше всего ложился англоязычный текст. Следующие часа полтора я сочинял слова припева, в итоге с наложением аккордов получилось следующее:
G Hm Em
Filling pain about this situation
Em C D
We can change that, the better flowers like a guns, you know
G Hm Em
Everybody need communication
Em C D G
For peace in the world, for peace in the world
Ну да, получается, песня про мир, за мир во всём мире, что война – это плохо, бла-бла-бла… А что, в преддверии Олимпиады в тему: песня, как и спорт, должна объединять, а не разъединять.
От музыкальных экзерсисов меня отвлёк Сергей Борисович:
– Не помешал?
– Нет, конечно, заходите.
– Как твой синтезатор, оправдывает ожидания?
– Ещё бы! Думаю, таких в Союзе раз-два и обчёлся, если мой вообще не в единственном экземпляре.
– Ну а ты как думаешь, что год грядущий нам готовит?
– А хрен его знает, Сергей Борисович, что он нам готовит.
– В смысле «хрен его знает»?
– Под нашим с вами влиянием всё так поменялось, что я уже и предположить боюсь, как оно там дальше пойдет.
– Что, никаких воспоминаний больше не всплывало?
– О политике уж точно нет. Всякие катастрофы, чрезвычайные ситуации и тому подобное, я уже вам говорил, что просто не помню. Впрочем…
