– Ну-ну…
– Впрочем, вот точно помню, что Джона Леннона меньше чем через год, 8 декабря 1980-го убьют.
– Ого! Как и кто?
– Да фанатик какой-то. Марк Чэпмен кажется. Вечером Леннон будет со студии или откуда-то возвращаться, и этот придурок ему около дома несколько раз в спину выстрелит. А за пару часов до этого автограф у него возьмёт. Только вот не знаю, нужна ли вам эта информация…
– Хм, ну, не тебе и не мне судить о её важности. Всё равно спасибо! Мы подумаем…
– Это конечно, подумайте, только не забывайте, что от судьбы не уйдёшь. Помните притчу о свидании в Самарре?
– В какой Самаре? В Куйбышеве?
– Да нет, – улыбнулся я, – Самарра – с двумя «р», это город такой древний на территории Ирака. А вообще свой вариант древней притчи Сомерсет Моэм написал. В общем, Смерть рассказывает: «Жил в Багдаде купец. Послал он слугу на базар за товаром, но тот прибежал назад, бледный и дрожащий, и сказал: „Господин, на базаре в толпе меня толкнула какая-то старуха; я оглянулся и увидел, что меня толкнула сама Смерть. Она посмотрела на меня и погрозила мне. Господин, дай мне коня, уеду я из этого города, скроюсь от своей судьбы. Поеду я в Самарру, где смерть не найдет меня“. Дал купец слуге коня, сел слуга на коня, вонзил шпоры ему в бока, и помчался конь со всех ног. А купец пошел на базар, увидел меня в толпе, подошел и спросил: „Почему ты погрозила моему слуге, когда увидала его нынче утром?“ – „Я не грозила ему, – ответила я. – У меня лишь вырвался жест удивления. Я не ожидала увидеть его в Багдаде, потому что сегодня вечером у нас с ним свидание в Самарре“».
– Да уж, любопытно, – хмыкнул Козырев. – Как-то мне эта притча на глаза не попадалась раньше… Максим, я хочу с тобой серьёзно поговорить.
И взгляд сразу стал жестковатым, сверлящим, сразу видно бывалого чекиста. Блин, о чём это, интересно, он хочет со мной серьёзно поговорить?
– Я весь внимание.
– Ты, конечно, молодец, что кинулся под поезд спасать ребёнка, но впредь, пожалуйста, не совершай поступков, которые могут стоить тебе жизни. Наш человек, который должен был обеспечивать твою безопасность, уже получил, хм… выговор.
– То есть вы бы на моём месте не кинулись спасать ребёнка?
– На твоём? К счастью, я на своём месте, и жизнь не даёт мне других вариантов.
– Сергей Борисович, я всё понимаю, но не прыгни я на пути, причём когда ещё и поезда не было видно, то ребёнок мог бы погибнуть. И я себе этого никогда бы не простил. И если ситуация, не дай бог, повторится, то я поступлю точно так же.
– Пойми, – вздохнул Козырев, – другого такого носителя информации у нас нет, пусть даже ты считаешь, что всё, что мог, уже изложил в своих отчётах. Интересы Родины должно стоять выше жизни даже самого близкого тебе человека, не говоря уже о незнакомом мальчишке.
Видимо, заметив что-то в моём взгляде, Козырев тут же добавил:
– Надеюсь, жизнь больше не будет подкидывать тебе ситуации, когда нужно делать такой выбор. Кстати, не хочешь поработать с нашими, скажем так, специалистами, которые могут помочь тебе вспомнить важные события?
– Так бы и сказали, что с гипнотизёром хотите свести. Решили из меня вытряхнуть всё? А потом можно на свалку истории? Да шучу я, шучу… Но всё равно надо обдумать ваше предложение.
– Обдумай, но желательно услышать твой положительный ответ побыстрее. А на свалку истории тебе, пожалуй, рановато. Ещё столько песен и книг не написано.
– Это точно… Сергей Борисович, вы по роду работы обо всех руководителях в мире знаете?
– В общем-то да. А что?
– А вот вы знаете, как зовут собаку Бжезинского?
Козырев наморщил лоб, через полминуты, устав ждать, я ухмыльнулся:
– Ну что же вы, Сергей Борисович! Собаку Бзежинского зовут Збигнев!
Посмеялись, короче, но собеседник посоветовал с такими анекдотами быть поосторожнее.
Не успел Сергей Борисыч выйти из комнаты, как появилась Инга.
– О чём тут шептались?
– Да прям! Ничего не шептались, я твоему дяде синтезатор показывал, а заодно политический анекдот рассказал.
– А-а-а… Ну-ну, – иронично улыбнулась Инга. – А ты поспать не хочешь перед ночными бдениями?
– Компанию составишь?
– Легко, – расплылась она в улыбке.
Села рядом на раздвижную тахту, на которой нам сегодня предстояло спать ночью ввиду появления гостей. Она взяла мою ладонь в свою, водя пальцами по линии старого шрама.
– Помнишь, как на пляже подрался?
– Ещё бы…
Я прижал Ингу к себе, наши губы словно бы сами собой соприкоснулись, сначала легко, осторожно, затем более смело, и вот уже мы целуемся взасос, а кончик её языка играется с моим языком, провоцируя меня на более откровеннее действия. Ну или развратные – не будем ханжами.
Когда моя рука ползёт под кофточку, раскрасневшаяся Инга лихорадочно шепчет:
– Макс, а если сейчас кто-нибудь зайдёт? На двери даже защёлки нет!
– Логично, – грустно соглашаюсь я, – и не подопрёшь ничем, открывается наружу. Блин, у нас три дня не было секса!
– Ничего, ещё пару дней потерпишь, – заявила Инга, оправляя кофточку. – Аппетит нагуляешь… Там ведро с мусором полное, кстати, надо выкинуть.
– Так у нас же в коридоре мусоропровод есть.
– Ну вот и дотащишь ведро до мусоропровода, не нам же с твоей или моей мамой его нести. И пап наших просить неудобно. Давай, давай, растряси жирок.
