Второй шанс 4 - [96]

– Но ему же тоже досталось! – никак не хотел поверить в такой поворот событий Гольдберг. – Вон как ему прикладом по спине врезали.

– Это чтобы правдоподобнее выглядело, – говорю я. – Кстати, пока он не очухался, предлагаю его привязать к переднему пассажирскому сиденью.

– Почему именно к переднему? – спросил Валентин.

– Мне так будет удобнее вести допрос.

– В смысле допрос? – не понял Семён Романович. – Я думаю, это прерогатива следственных органов.

– Хочу им немного облегчить работу. Зря, что ли, диктофон с собой таскаю? Вот на него и запишем его раскаяние.

В моём будущем, насколько я помнил, диктофонная запись вроде бы не являлась доказательством в суде, даже если эксперты признали бы её настоящей. Как с этим дело обстоит сейчас – можно только догадываться. Но в любом случае задокументированное на плёнке признание – уже хоть что-то.

Участие в привязывании водилы к сиденью с помощью весьма кстати найденного в кабине мотка провода приняли Юрка и Саня Казаков. Только когда уже понемногу приходящий в себя Лексеич оказался надёжно примотан к сидушке, а руки его были распластаны в стороны, как крылья, Гольдберг тихо спросил:

– Максим, а ты что, признание из него собираешься добывать… силой?

– Посмотрим, – невозмутимо пожал я здоровым плечом, – всё будет зависеть от степени упёртости объекта.

– Это же подсудное дело!

– Но мы же не будем органам рассказывать о методах допроса, верно? А Лексеичу, если он признается в соучастии, они вряд ли поверят. И вообще, кому неприятно на это смотреть – могут пока проветриться.

Проветриться отправились только Гольдберг и Лена, а вот Валентин, к моему удивлению, предпочёл остаться.

– Пацаны, вы чего? – подал голос окончательно пришедший в себя Лексеич. – Слышь, Варченко, ты зачем меня ударил? На хера меня вообще связали?!

– Владимир Алексеевич, есть у меня подозрение, что вы с этими грабителями заодно, – нарочито нежно проворковал я. – И что это именно в вашу светлую головку пришла идея поиметь зажравшихся, каковыми вы нас считаете, артистов.

– Ты чё несёшь, придурок? – скривился Лексеич. – Ну-ка развяжите меня, я этому однорукому щас уши пообдираю!

До этого я никогда не совал другому человеку пальцы в ноздри. В кино такое видел не раз, но вот чтобы сам… Даже выпади случай – побрезговал бы. А вот сейчас не побрезговал, засунул, и потянул верх, отчего Лексеич дёрнулся тоже было вверх, но привстать помешали провода.

– А-а, сука, больно же! – простонал он.

– Конечно, больно, а потому, дабы не сильно вас калечить, предлагаю рассказать на магнитофон, как вы задумали и разработали эту операцию. А заодно озвучить имена подельников. Готовы?

– Сука, я тебя в рот…

– Сань, будь добр, зафиксируй его голову.

Давление большими пальцами рук на глазные яблоки тоже действенный способ, про это я где-то в интернете читал. Правда, сейчас приходится применять один палец ввиду травмированности второй руки.

– А-а-а!

Вот орёт, как оглашённый! Эдак, чего доброго, и в Орешках услышат. Орёт, но сознаваться не собирается. А Валька всё же не выдерживает, вылетает пулей из салона, только Юрка и Казаков ещё держатся, но и у них на лицах шок.

Ладно, оставим глаз в покое, попробуем ещё один вариант. Если и он не подействует, то придётся применять более изощрённые способы типа спиливания зубов напильником, благо что вон в железном ящике с инструментом я его усмотрел.

– Владимир Алексеевич, вы же неглупый вроде человек, должны понимать, что в милиции вас всё равно расколят, – говорю я, заталкивая в рот жертве здоровенный кляп из грязной, промасленной тряпки. – Если согласны говорить – мигните два раз.

Зажимаю нос пальцами, прекращая доступ воздуха в лёгкие, пусть теперь попробует ушами подышать, если получится. По-моему, ни у кого в мире подобный трюк ещё не прошёл.

Лексеич, попытавшийся было мотнуть головой и освободить нос, дважды мигнул где-то полминуты спустя.

– Ну вот и ладненько, – говорю я, щёлкая клавишей записи на диктофоне. – А теперь рассказывайте всё по порядку. И постарайтесь ничего не упустить, помните, что чистосердечное признание может серьёзно облегчить вашу участь.

На то, чтобы излить душу на аудиокассету, Лексеичу понадобилось минут десять. За это время в салон вернулись нагулявшиеся Гольдберг с Леной и отдышавшийся Валька. Когда компакт-кассета оказалась в кармане моей куртки, встал вопрос, что делать дальше. Семён Романович неожиданно вспомнил, что деньги, которые мы заработали в Саратове, не совсем, скажем так, официально проведены. И как нам придётся объяснять следственным органам наши мегакрутые по нынешним временам заработки – он пока не представлял. Как бы на ещё большие неприятности не напороться.

– М-да, закавыка, – пробормотал я, механически поглаживая лежавшую в кармане компакт-кассету.

В этот момент мои пальцы наткнулись на кусочек картона. Я достал визитку Бари Алибасова и в моей голове что-то щёлкнуло.

– Семён Романович, можно попробовать один вариант. Если и он не прокатит – тогда и впрямь мы окажемся в тупике.

Глава 10

Вести автобус в направлении Саратова мы всё же доверили Лексеичу. Саня признался, что может сесть за баранку, но нас могут тормознуть на посту ГАИ при подъезде к городу, а тут лучше иметь на руках документы. Да и вид привязанного к сиденью человека может гаишников, как пошутил Казаков, насторожить. К тому же дружки нашего Лексеича обитали в самом Саратове, во всяком случае водитель «трёшки». В старой однушке в доме под снос, как пояснил предатель.