Второй шанс 4 - [73]

Не скрывала облегчения и Елена Андреевна. Думаю, лишний скандал, связанный с подведомственной гостиницей, ей ни к чему. А историю с теперь уже бывшей горничной, может быть, как-то удастся спустить на тормозах.

– А за курточку указанные в протоколе 65 рублей вам Кукушкин, скорее всего, будет выплачивать компенсацию, находясь в заключении, – подытожил представитель органов правопорядка, обращаясь к моему тренеру. – Выплаты, конечно, не сразу и не вот, но рано или поздно своё вернёте. Срок ему светит сто процентов, и суд, уверен, не будет тянуть с отправкой Кукушкина в места не столь отдалённые.

Милиция отбыла восвояси, и мы остались вчетвером: я, Анатольич и Елена Андреевна, а напротив нас кусавшая губы Борисова, в которую мальцы вцепились так, словно боялись, что мамку у них отнимут.

– Вот что, Лидия, – глядя в глаза бывшей горничной, жёстко произнесла старший администратор. – Завтра придёшь в отдел кадров и напишешь заявление по собственному желанию, потом ко мне на подпись. Так уж и быть, не будем портить тебе трудовую книжку 33-й статьёй. Хотя бы сможешь себе какую-нибудь работу подыскать. И не надо на меня смотреть волчицей! Ты вообще должна в ноги упасть вот этому молодому человеку, молиться на него, что он не стал писать на тебя заявление… Ладно, идёмте, товарищи, это всё равно, что об стенку горох. Не забудь, Борисова, завтра в отдел кадров за расчётом. Так уж и быть, рассчитаем, чтобы хоть было чем детей кормить, пока новую работу не подыщешь. Если не явишься – придётся по 33-й увольнять за прогулы.

По пути к машине Елена Андреевна всё вздыхала, жалела детей, у которых такая беспутная мать.

– Ну вот кто из них вырастет? – вопрошала она, напряжённо глядя на освещаемую фарами заснеженную дорогу. – Этого забрали, так она другого себе такого же уголовника найдёт. Уж на что я не люблю детские дома, но мне кажется, это единственный выход из данной ситуации. Да и… Да и в конце концов можно попасть в приёмную семью. Я сама выросла в приёмной семье, мои родители погибли при бомбёжке поезда, а меня, 4-летнюю, ревущую от ужаса девчонку, удочерила одна из спасшихся при бомбёжке женщин.

Голос её на мгновение дрогнул, но она тут же справилась с эмоциями и уже более твёрдо произнесла:

– Я тоже одна растила сына с семи лет, так уж получилось, не уберегла мужа, сгорел от рака за три месяца… Но старалась, чтобы мой Лёша ни в чём не нуждался. Парень закончил институт в позапрошлом году, сейчас в Москве в конструкторском бюро работает, вот жениться вроде как собрался. Я считаю, рано, надо в столице сначала нормально обустроиться.

Видно, давно у неё не было повода выговориться, раз так откровенничает с почти незнакомыми людьми.

– Скучно одной, наверное, вечерами? – спрашивает Анатольич с долей сочувствия в голосе.

– Не без этого, потому и сижу на работе допоздна, хоть чем-то есть себя занять. Иногда жалею, что одного только с мужем успели родить, может, второй была бы девочка, сейчас бы ещё в школе или институте училась.

В гостинице, уже в номере, говорю Храбскову:

– Спасибо, Валерий Анатольевич!

– За что? – удивляется тот.

– За то, что ввязались во всё это ради меня.

– А ты думал, я тебя брошу? Даже если бы знал, что придётся рисковать здоровьем? Нет, Макс, не бросил бы, и ты тоже, думаю, на моём месте поступил бы так же… Куртку, конечно, жалко, может, у Елены Андреевны получится прилично её заштопать. Хоть до Пензы доеду не с дырой в брюхе.

В этот момент раздался стук в дверь, и на пороге появилась старший администратор.

– Вот, Валерий Анатольевич, ваша куртка. У меня как раз нитки почти такого же цвета есть, вот и пригодились.

– Ого, и впрямь шов почти незаметен, – восхитился Анатольич. – Спасибо вам, Елена Андреевна!

– Да не за что… Вы, кстати, ужинали?

– Как-то с этой суматохой не до того было, а сейчас ресторан, наверное, уже закрылся, время девять.

– У нас хоть и не ресторан, но готовят девочки неплохо, – улыбнулась Павлова. – Таня ещё не должна была уйти, идёмте, я и сама без ужина осталась, попрошу, чтобы нас накормили.

Невысокая и кругленькая, с румянцем на тугих щёчках Таня излучала само добродушие. Не сильно интересуясь нашими предпочтениями, уставила стол таким количеством одуряюще пахнувшей еды, что мне стало грустно от осознания того, что я просто физически не смогу отведать всё, что стояло перед нами. Ну если только по чуть-чуть… Но тут же с голодухи и после адреналинового выброса на фоне недавних событий смолотил целый казанчик тушёной картошки с мясом. После чего понял, что места в желудке осталось дай бог на чай с блинами. Вот только с какими? С капустой и яйцом или луком и яйцом? Или просто вон тоненькие, без всего, как я люблю, которые можно макнуть в варенье?

А между тем Анатольич и Елена Андреевна по ходу пьесы довольно мило общались, делясь каждый историями из своей жизни. Больше говорила Павлова, ну так ведь женщина, они все любительницы поговорить. Храбсков, правда, тоже не сильно отмалчивался, и в какой-то момент я с удивлением узнал, что мой тренер, оказывается, уже третий месяц как в разводе. Ничего себе… Хотя с какого перепугу он должен был мне это рассказывать раньше? Это всё-таки личная информация. Зато теперь стало понятно, почему он в преддверии новогодних праздников ходил такой хмурый.