Второй потоп - [84]

Каким-то образом они почувствовали, что никогда раньше не могли в полной мере оценить ужасные глубины, над которыми они парили. Якорь неуклонно опускался, пока не уперся в скалу.

Наконец-то он зацепился, и через несколько минут огромное судно медленно раскачивалось, удерживаемое тросом, якорь которого была на вершине мира! Когда все достаточно насытились новыми ощущениями, якорь был спущен, и нос Ковчега был повернут на северо-запад. Космо Версаль объявил о своем намерении совершить кругосветное плавание по затонувшему земному шару.

Новость о том, что они собирались сделать, была и приятной, и печальной для обитателей судна. Они хотели еще раз пройти над землями, где впервые увидели свет, и в то же время они боялись воспоминаний, которые такое путешествие неизбежно вызвало бы с ошеломляющей силой. Но, в любом случае, это было бы лучше, чем дрейфовать годами над Тибетом и Китаем.

Пока все остальные обсуждали перспективы нового путешествия и гадали, как долго оно продлится, Ив де Боушам сосредоточил все свое внимание на новом проекте, который возник в его активном уме, как только было объявлено о намерении Космо. Он отвел Космо в сторону и сказал ему:

– Господин Версаль, самое дорогое воспоминание, которое я храню в своем сердце, – это последний взгляд на мой затонувший дом, мой прекрасный мертвый Париж. Может быть, инстинкты моей нации, связанные с любовью к дому, вызывают во мне меланхолическое удовольствие от такого зрелища, которое вы, другой крови, не разделили бы, но если, возможно, вы разделяете мои чувства по этому поводу, я полагаю, что могу обещать вам подобное посещение великой метрополии, где началась ваша жизнь, и где вы выполнили те труды, результатом которых стало сохранение остатков человечества для повторного заселения земли.

Быстрый ум Космо Версаля мгновенно понял замысел француза, но он был поражен, и, по-видимому, некоторые непреодолимые трудности сразу пришли ему в голову.

– Господин де Боушам, – ответил он, тепло пожимая руку своего друга, – я благодарю вас от всего сердца за ваше любезное намерение, и я уверяю вас, что ничто не доставит мне большего удовольствия, чем еще раз увидеть этот могущественный город, даже если теперь он представляет собой всего лишь ужасные руины, в которых нет жизни, кроме ужасных созданий глубин. Но, хотя я предвижу, каким должен быть ваш план, я с трудом могу представить, что его исполнение возможно. Вы, конечно, думаете о создании водолазного аппарата, способного проникать на глубину почти шести миль в море. Оставляя в стороне вопрос о том, сможем ли мы найти в хранилищах Ковчега необходимые материалы, мне кажется крайне невероятным, что мы могли бы сделать аппарат достаточно прочным, чтобы выдержать давление, а затем заставить его погрузиться на такую большую глубину, а после этого безопасно доставить его на поверхность.

Француз улыбнулся.

– Господин Версаль, – ответил он, – я взял на себя смелость просмотреть запасы материалов, которые вы так мудро подготовили для возможного ремонта Ковчега и для использования после того, как Ковчег причалит, и я знаю, что среди них я смогу найти все, что мне понадобится. Вы сами знаете, насколько полно вы обеспечены инженерными инструментами и машинами всех видов. У вас на борту есть даже электролитейное производство. С помощью вашего механического гения и мастерства ваших помощников, а также моих собственных людей, которые привыкли работать с этим, у меня нет ни малейшего сомнения в том, что я смогу спроектировать и сконструировать водолазный колокол, достаточно большой, чтобы вместить полдюжины человек, и вполне способный проникать на любую глубину. Конечно, я не могу сделать его из левия, но у вас есть достаточный запас геркулесовой стали, прочность которой настолько велика, что стенки колокола могут выдерживать давление даже на глубине шести миль. Исходя из моих предыдущих экспериментов, я уверен, что погрузить, а затем поднять этот аппарат не составит труда. Необходимо только, чтобы средний удельный вес колокола был больше, чем у воды на данной глубине, и вы знаете, что еще в конце девятнадцатого века ваши соотечественники отправили зондирующую аппаратуру на глубину более шести миль в Тихом океане, недалеко от острова Гуам.

– Но воздух внутри колокола… – начал было Космо.

– Извините меня, – прервал де Боошам, – но этот воздух не должен находиться под большим давлением, чем на поверхности. Я буду знать, как обеспечить это. Вспомните Жюля Верна. Просто дайте мне карт-бланш в этом вопросе, предоставьте мне материалы для работы, предоставьте мне возможность воспользоваться вашими советами и помощью, когда они мне понадобятся, и я обещаю вам, что к тому времени, когда мы окажемся над Нью-Йорком, мы будем готовы к спуску.

Космо был глубоко впечатлен восторженной уверенностью француза в себе. Он очень восхищался конструктором Жюля Верна, и, кроме того, предложенное приключение было ему по душе. Поразмыслив некоторое время, он сердечно сказал:

– Хорошо, месье де Боушам, я даю свое согласие. Все, что вы пожелаете, будет в вашем распоряжении, и вы можете начать, как только захотите. Только пусть это останется в секрете между нами и рабочими, которые будут трудиться над этим. Если это обернется неудачей, не стоит, чтобы люди в Ковчеге узнали об этом. Я могу предоставить вам рабочую комнату на одной из нижних палуб, где никто не будет вмешиваться в ваши действия, и никакая информация о том, чем вы занимаетесь, не сможет просочиться.