Второй потоп - [30]

– Каждый из этих людей, – сказал он Джозефу Смиту, – на вес золота. Их бескорыстная верность долгу – это тип характера, который почти исчез несколько поколений назад, и в общество будущего нельзя было бы привнести более ценную закваску. Вместо того чтобы оставить их, я бы сам остался.

Наконец-то появилась команда. В нее вошли сто пятьдесят членов, все они были выбраны из числа инженеров, механиков и рабочих, которые были заняты на строительстве ковчега. Командиром, конечно, был сам Космо, но в его помощниках были опытные моряки, инженеры-электрики и механики, а также люди, которых он сам обучил особым обязанностям, которые выпадут на их долю при навигации и управлении ковчегом, каждую деталь которого он тщательно проработал с помощью предвидения, которое казалось почти сверхчеловеческим.

Все пассажиры и члены экипажа были на борту, когда сбитая с толку толпа отступила с Минеолы, и некоторые, когда опасность миновала, захотели спуститься на землю и пойти посмотреть на поднимающиеся воды, которые еще не вторглись в окрестности. Но Космо категорически запретил любые выходы из ковчега. Конденсация туманности, заявил он, может начаться с минуты на минуту, и ливень будет таким сильным, что человек может утонуть в открытом поле.

Это произошло даже раньше, чем он ожидал, с результатами, которые мы уже отмечали в Нью-Йорке. Сначала многие думали, что сам ковчег будет разрушен, настолько ужасным было воздействие падающей воды. Женщин и детей, а также некоторых мужчин охватила паника, и Космо с большим трудом удалось их успокоить.

– Наводнение дойдет до нас только через несколько часов, – сказал он. – Уровень воды должен подняться по крайней мере еще на сто футов, прежде чем мы окажемся на плаву. Здесь, внутри, мы в полной безопасности. Ковчег чрезвычайно прочен и абсолютно герметичен. Вам нечего бояться.

Затем он приказал натянуть на огромный потолок кают-компании хитроумный звукопоглощающий экран, который он приготовил, чтобы заглушить ужасный шум воды, ревущей на крыше ковчега. Тишина, которая поначалу была поразительной по контрасту с предыдущим шумом, воцарилась, как только экран был установлен.

В тишине ожидания Космо поднялся на помост в одном конце комнаты. Никогда прежде интеллектуальное превосходство этого человека не казалось столь очевидным. Его огромный "купол мысли", возвышающийся над его хрупким телом, доминировал над собранием, как передняя часть Юпитера. Кресла рядом с ним занимали профессор Иеремия Мозес, профессор Абель Эйбл, профессор Александр Джонс и два "гения-теоретика", которых он назвал Джозефу Смиту. Это был Костаке Териаде из Румынии, высокий, темноволосый, высоколобый мыслитель, который занимался разработкой способов извлечения и восстановления межатомной энергии и сэр Уилфред Ательстоун, чьей специализацией была биохимия, и который, как говорили, добился удивительных результатов в искусственном партеногенезе и выведении новых видов.

Как только внимание было сосредоточено на нем, Космо Версаль начал говорить.

– Друзья мои, – сказал он, – мир вокруг нас сейчас тонет в потопе, который не прекратится до тех пор, пока не исчезнут Америка, Европа, Африка, Азия и Австралия. Мы стоим на пороге нового века. Только вы, собравшиеся здесь, и ваши потомки составите население будущего нового мира.

– В этом ковчеге, который обязан своим существованием дальновидному оку науки, вы будете в безопасности перенесены через лоно борющихся вод, и мы высадимся на первой же многообещающей земле, которая появится вновь, и начнем насаждение и развитие нового общества мужчин и женщин, которое, поверьте, позволит себе практическую демонстрацию принципов евгеники.

– Я, насколько это было возможно и насколько позволяла мне жалкая слепота человечества, отобрал и собрал здесь представителей лучших тенденций человечества. Вы – избранный остаток, и будущее этой планеты зависит от вас.

– Мне посчастливилось заручиться поддержкой людей науки, которые смогут руководить и направлять. Ковчег полностью снабжен припасами на период, который должен превышать вероятную продолжительность потопа. Я приложил все усилия, чтобы не перегружать его, и была сделана всяческая подготовка к любым непредвиденным обстоятельствам, которые могут возникнуть.

– Невыразимо грустно расставаться таким образом с миллионами наших собратьев, которые не прислушались к предостережениям, которые были щедро розданы им, но, хотя наши сердца могут разрываться от этой мысли, наш долг – сбросить бремя напрасных сожалений и сосредоточить всю нашу энергию на предстоящей нам великой работе.

– Я приветствую, – продолжил он, повышая голос и поднимая бокал вина с маленького столика перед собой, – мир прошлого – пусть его ошибки будут забыты, и мир будущего – пусть он поднимется на крыльях науки к более благородным перспективам!

Он разлил вино, как жертвенное возлияние и когда его голос перестал отдаваться эхом, и он опустился на свое место, неконтролируемая волна эмоций захлестнула собрание. Многие женщины плакали, а мужчины переговаривались шепотом. После значительного перерыва, в течение которого никто не произносил ни слова, профессор Эйбл Абель встал и сказал: