Второй Эдем - [102]

В его доме зазвонил телефон. Инстинктивно Розали чуть было не подняла трубку, но, к счастью, Джуди остановил ее. Прозвучало три звонка, затем включился автоответчик. Сначала они услышали приветливое обращение Макса. „Ну… Да, привет… в общем, это автоответчик, понятно? Но вы это и так знаете. В общем, короче… оставьте сообщение или не оставляйте… живите, сдохните, жизнь ведь все равно просто сон, верно?… Пока“.

Несмотря на напряженную ситуацию, Розали слегка поморщилась, услышав это, по ее мнению, излишне претенциозное сообщение. Однако сейчас его ленивый, негромкий и тягучий тон был только на руку, и Макс отчаянно надеялся, что Толстоу не услышит доносящегося из телефона голоса.

— Ну же, говори! — почти закричал Макс, стараясь говорить как раз в те секунды, пока звучит сообщение. — Я спросил, убьешь ли ты меня!

Толстоу не слышал сообщения и не заметил обмана, ведь за свою жизнь он столько раз видел лежащие на столах сотовые телефоны.

Он ответил на вопрос в тот самый момент, когда включился автоответчик. Сотовый Макса был оснащен видеокамерой, как и все телефоны, за исключением шикарных, сделанных под старину аппаратов, и Макс ухитрился положить его так, чтобы крошечная камера была направлена через стол прямо на Толстоу. Джуди и Розали могли не только слышать, но и видеть Пластика Толстоу, и все это время шла запись информации.

ПРЕВРАТНОСТИ ТОРГОВЛИ

— Убью ли я тебя? — переспросил Толстоу, повторяя вопрос Макса. — Нет, пожалуй. Ты ни хрена не знаешь, а твой дружок Шварц знает еще меньше. Именно за этим он тебя сюда и прислал, чтобы попробовать с помощью сыворотки выудить из меня признание. А мне сейчас меньше всего хочется убивать тебя и этим подтверждать его подозрения, правильно?

— Так как насчет его подозрений? — спросил Макс, пытаясь скрыть облегчение. — Он прав? Ты действительно топишь нефтяные танкеры, чтобы продавать клаустросферы?

— А ты как думаешь?

— Я думаю, если ты финансируешь террористов, которые пытаются убить тебя, значит, ты готов на многое пойти ради уровня продаж.

— Знаешь, Макс, может, в конечном счете ты не так уж и глуп. Как ты допер до того, что я финансирую группу „Мать Земля“?… Ну конечно, я вспомнил, ты ведь был с Натаном Ходди! Все правильно. Полагаю, он рассказал тебе сюжет своего фильма, верно?

— Верно. А когда его за это убили, я догадался, что он, сам того не зная, наткнулся на правду.

— Молодец. Нет, правда молодец. Ты уверен, что это не твоя девка все за тебя придумала? Я никогда не думал, что ты можешь нормально соображать.

— Я сам обо всем догадался. А эта девчонка теперь стала моей женой.

— Правда? Поздравляю. Как будто мне есть дело до твоей семейной жизни. Хотя должен признаться, девка была невероятно сладкая, милая и естественная. Но, если честно, на вооруженных женщин, слишком серьезно относящихся к жизни, у меня не встает.

Макс лихорадочно соображал, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы разговорить Толстоу. Он знал, что его задача — выудить из Толстоу информацию о тайной маркетинговой стратегии „Клаустросферы“. Он понимал, что имеет дело с гораздо более умным и хитрым человеком, нежели он сам. Но даже у умных людей есть слабости, и Макс надеялся, что понял слабость Толстоу. Это было тщеславие.

— Пластик, а тебя не волнует безнравственность твоих действий?

— Что? — спросил Толстоу, словно не понял вопроса.

— В смысле, я признаю, это талантливо, но…

— Нет, Макс, никаких „но“. Это просто талантливо, вот и все.

Макс понял, что угадал верно. Он правильно оценил противника и решил, что сможет манипулировать им, воспользовавшись широко известным фактом, что Толстоу не может устоять перед звуком собственного голоса. К сожалению, Макс ошибался. Несмотря на прежние свои слова, Пластик решил, что Максу все же придется умереть в этот день. Девка из группы „Мать Земля“ и федерал его не волновали. Она всего лишь террористка, а Шварца, по сведениям Толстоу, коллеги от души презирали и считали помешанным на заговорах параноиком. Без доказательств, которых, очевидно, нет, их никто не станет слушать. С Максом же дело обстояло по-другому. Он — звезда огромной величины, и каждое его слово тут же попадает в СМИ. И хотя именно Толстоу принадлежала львиная доля этих СМИ, Макс был опасен: достаточно одного-единственного его интервью, чтобы поползли слухи и начались общественные дебаты, которых надо любой ценой избежать.

Поэтому Толстоу решил незамедлительно убить Макса, не дав ему возможности предать свои подозрения огласке. Но делать это у себя дома он не хотел, поэтому решил задержать Макса на несколько минут и вызвать тем временем свою спецкоманду. Затем он распорядится, чтобы его избавили от опасной кинозвезды, но не раньше, чем Макс отъедет на достаточное расстояние от особняка Толстоу.

Толстоу лениво нажал кнопку на интеркоме.

— Слушай, птичка, — сказал он своей секретарше, — я занят тут с человеком. Когда подъедут специалисты по отгрузке, попроси их подождать у главных ворот, ладно?

На самом деле специалисты по отгрузке пока что никуда не собирались подъезжать и даже еще никуда не выехали. Толстоу повернулся к Максу с легкой улыбкой на лице. В одном Макс был прав: Пластик любил выпендриваться и теперь, уверенный, что его не подслушивают, с радостью готов был скрасить последние минуты своей жертвы, рассказав ему о своей гениальности.