Второй день на царствии - [85]

— Согласен с вами, целиком и полностью, Борис Иванович, — поддержал высказывания Афанасьев.

— Но это, как вы понимаете, лежит вне компетенции Министра обороны. Для этого нужны более мощные подпорки в законодательной базе и в исполнительном руководстве на самом высшем уровне, — развел Юрьев руками, признавая свое бессилие даже на предлагаемом посту.

— Да. Да, — раздались голоса поддержки со всех сторон.

— Что-нибудь еще? — с интересом продолжил Верховный.

— Да. Хунта, так хунта. Давить, так давить до последнего, — продолжил будущий, в этом уже никто не сомневался, Министр обороны. — Еще надо будет в срочном порядке разобраться с акционерами. На законодательном уровне. Прежнее правительство не обращало внимания на мои сигналы о том, что нельзя пускать иностранцев в такие чувствительные и важные для обороны страны структуры на подобие «Ростеха», руководство которого превратило его в собственную кормушку. Ведь в том же «Ростехе» кто является одним из крупнейших акционеров?

— Эстония, — уныло подтвердил Тучков. — Я и сам не раз обращал внимание руководство на этот вопиющий факт.

— Мало того, что представители этой натовской шмакодявки, получают дивиденды с и так не ахти каких превеликих доходов кампании и посиживают на заседаниях акционеров, так они еще через это имеют право доступа к информации сугубо секретного содержания! — уже не сдерживал эмоций доктор технических наук. — Вы только вспомните, как продали китайцам Барнаульский завод резиновых технических изделий? А уже через полгода стали локти себе кусать от бессилия. Ведь он был монополистом по изготовлению специальных покрытий для наших подводных лодок. А косоглазые, не будь дураками, выкатили нам за нашу же резину цену едва ли не втрое большую прежней. Вот вам, ох и ах! Срочно пришлось налаживать аналогичное производство в Чебоксарах. Меж тем технологии уже утекли в Поднебесную.

Афанасьев скривился, как от зубной боли, а Рудов так сжал подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев.

— Что вы предлагаете конкретно сделать на данном направлении? — спросил диктатор глухим, будто из подпола голосом.

— Я предлагаю, во-первых, провести ревизию всех предприятий, занятых в оборонном секторе, на предмет присутствия иностранного капитала, во-вторых, при каждом случае акционирования или перераспределения акций таких предприятий, кроме согласия ФАС[88] спрашивать мнения у Министерства обороны. И чтобы мнение это было определяющим.

— Резонно, — кивнул головой Афанасьев и его мнение поддержали остальные, так же закивав головами. — Еще, — бросил он отрывисто.

— Разобраться с нашими, так сказать, доморощенными акционерами. А то взяли моду «этот заказ мы будем выполнять, а этот нам неинтересен, потому как мало прибыли от него». Нет, уж, господа! Вы когда акционировались, каким местом думали?! Отказываются от Гособоронзаказа — измена Родине! Со всеми вытекающими. В конце концов, у власти хунта, а не либеральная отрыжка! Да еще и разобраться надо, что там за акционеры такие выискиваются, что могут запросто купить целый концерн, будучи не самым крупным чиновников.

— Вы намекаете на «Калашников»? — живо обернулся к нему Тучков.

— Да. Вчера вон в газете прочитал. Изматерился весь, пока до конца прочел. Купил концерн бывший заместитель министерства транспорта некий Алан Лушников. А до этого им владел, кстати, тот же самый Криворуков. И что-то я ни того ни другого не видел до этого в списках «Форбс». Спрашивается, «откуда деньги, Зин»? А у вас, Николай Палыч, где были глаза? А народ все это видит, читает вон, как я, да злобу копит! — уже не на шутку разошелся Юрьев.

— А что вы, Борис Иваныч, на меня-то киваете?! — разозлился Тучков. — Я всего второй день хожу в этой должности, и то — врио. В свою бытность я своему шефу — Пасечнику плешь на голове проел по делам куда более серьезным, чем вы сейчас нам тут озвучили. И все как об стенку горохом. Да я и сейчас не знаю четкого круга своих полномочий. Старые законы отменены самим фактом существования хунты, да-да, чего уж там скрывать, конечно, хунты, а новых, простите, еще нет.

— Ну, хорошо-хорошо, прошу в таком случае принять мои извинения за несдержанность. Просто, сами понимаете, накипело, — примирительным тоном сказал Юрьев и дотрагиваясь до плеча жандарма.

— Мы не дети в песочнице, чтобы обижаться на горькие слова правды, и я принимаю ваши извинения.

— А мне все же хочется узнать ваше мнение по поводу видения будущих военных конфликтов, — решил поинтересоваться Рудов. — Да-да, я помню, что вы более гражданский, нежели военный, но все же, с точки зрения человека связанного с новейшими видами вооружений, какова оптимальная структура Вооруженных Сил отвечала бы вызовам сегодняшнего и завтрашнего дня? Я не могу поверить, что вы никогда не ставили перед собой подобного вопроса.

— Верно. Ставил. И не единожды. Я, наверное, сейчас начну говорить абсолютно крамольные с вашей точки слова, поэтому прошу меня заранее простить, выслушать, не перебивая, а уж только потом тащить к расстрельной стенке, — криво усмехнулся Борис Иванович.

— Ну, что вы право, Борис Иваныч, делаете из нас каких-то кровавых маньяков, — подал голос Барышев. За два дня нахождения у власти мы не убили еще ни одного оппозиционера. А вас мы числим в числе своих первейших союзниках.