Второй Беличий Песок - [54]

— А что, в докладе об этом не было? — уточнила Ситрик.

— Было, но всё намёками да намёками, — фыркнул Макузь, — Кто-то слышал, цокают что, бла-бла. А тут оказывается просто надо справочник составлять, воизбежание. Курдюк-пуш нам сделал песку, а то сейчас бы влезли!

— Поперёк не цокнешь, — поёжилась белка.

Однако она вспомнила, что хотела зарисовать голодила — а теперь и упырник синий, тот что с ядовитыми шипами. Одно дело цокнуть, а другое цокнуть, показав на изображение — впрочем, это уже было цокнуто. Два раза причём. Воспоминание придало белке Дури, так что она сдвинула вверх ушки и заелозила хвостом.

Идти же до Керовки пришлось всё по тем же полугнилым брёвнышкам, перекинутым между островками среди топи; вокруг торчали пуки сухой травы и голые кусты, а хвойников практически не наблюдалось — они зеленели только на больших островах, гд посуше. При этом следует заметить, что пуши часто тешились тем, что начинали выбивать пыль из хвоста впередиидущего, быстро перебирая по нему лапами — от этого хвосты у обоих были совершенно без линялого пуха и чистые.

Как и большинство малых местных мест, Керовка была просто местом, а не посёлком, кпримеру — постоянное население составляло ноль пушей. Макузь и Ситрик само собой не хотели околачиваться по болоту ночью, так что прошли несколько килошагов за день, ещё засветло выйдя на большой остров, где оно и было. В отличие от болотных кустов и чахлых деревцев, тут стоял натуральный сосняк, правда тоже не особо жирный, вслуху того что весь остров был сплошной горкой чистого песка. Тропа выходила к довольно большому двору с двумя избами и обширным сараем: сюда стаскивали опять-таки ботву, намытый из топи тар, ну и вообще всё что надо — стаскивали сюда, под крышу и к боку ближе. Таскательность проявлялась тут летом, а сейчас только мокрая ворона сидела на коньке крыши, покрытой чёрными стёсанными жердями, и больше никогошеньки не слыхать. Макузь заглянул под навес, но там всё было очень аккуратно, потому что ничего не имелось вообще, кроме голого песка.

— Мм… — почесала ухо Ситрик, пырючись на избу и её кирпичную трубу, — Раз уж тут есть эт-самое, может быть отсурковаться внутрях?

— Почему бы и нет, — цокнул Макузь.

— Ну, йа имею вслуху что хузяев нет, — пояснила белка, — В пух ли?

— Ты на их месте была бы против? — пожал плечами грызь, — Мы тихо, как индюки, и всё.

— Просто никогда не встречалась с таким. Ну норупло на тропе это одно, а тут натуральная изба!

Серо-фиолетовая грызуниха осторожно подошла к крылечку, но на двери услыхала деревянную табличку: «Да, можно!», каковая сняла неуверенность. Пуши втолкались в избу, скрипя досками под ногами и принюхиваясь к некоторой затхлости, присутствовавшей в долго закрытом помещении. Воздух оказался настолько пропылённым, что Макузь открыл дверь проветрить, неслушая на свежак снаружи. Свежак дело поправимое, потому как валежника… Через пару килоцоков Макузь обошёл ближайшие окрестности двора, составлявшие вероятно большую часть острова, и нашёл весьма мало, а именно только хворост, но ни разу не поленья. Остров был маловат, и весь сушняк уже давно сожгли, а новому накапливаться годами.

— Ну, теперь не так пыльно, — хихикнула Ситрик, — Зато холодно.

— Да ладно, тепло и не было, — заметил Макузь, чеша уши, — Нет, но где-то взять бы?

Пуши потирали подмёрзшие носы и слушали на красное закатное солнце, просвечивавшее через сосны и прозрачные кроны кустов — а ещё оно намекало на морозец, нехилый притом. Стало понятно, что хотя бы без взваривания чаю предстоит клацать зубами, а этого ни разу не хотелось, так что грызи пошли собирать вообще всё подряд — веточки, старые шишки и тому подобную шушару. Дело состояло в том, что ровным счётом всю жизнь они слышали, что дров всегда бесконечно много, хоть ушами жуй и не проглатывай! Поэтому картина с отсутствием того, что можно сунуть в костёр, стала внезапностью, и стало куда более понятно, почему затруднялись обследования дальних частей болота.

Небольшой костерок был разведён в кирпичной печке, и на нём кипятили воду в маленьком горшке, так что постепенно пришли в большую годность — одна чашка чаю и то хорошо согревала, а если регулярно повторять путём теплоизолированной фляги, вообще в пух. Уже через килоцок пуши дремали, привалившись друг к другу, в одном из больших сурящиков, какие тут имелись.

— Так, посиди-ка на хвосте! — цокнул Макузь, взяв себя за уши и вытащив из сна, — Нам Курдюк что про змей цокал? Будет крайне не в пух, если.

Неслушая на сонливость, грызи проверили всю избу на наличие змей — хвост их знает, как они могли бы заползти в холодную постройку, а теперь отогреются от печки и ой-ой. К удаче, ничего похожего обнаружено не было, так что пуши продолжили суркование. Теперешняя ночь была длинная, и просурячить её всю вдоль никак не удастся, потому что приходится подогреваться чаем из фляги. Набранные запасы хвороста сгорели быстро, не оставив в помещении толком никакой теплоты, так что внутреннее отопление становилось нужно, как никогда. Слышимо поэтому грызи и не рвались возиться сдесь в холода, когда каждое полено приходилось переть на горбу по гати.