Второй Беличий Песок - [33]

Белкач заметил, что на морду летят капли воды, и подумал про дождь, но это был не дождь — усилившийся ветер стряхивал с веток росу, запуская её горизонтально. Море листвы уже не шелестело, а шумело в полный росток, переливаясь волнами; полетели немногочисленные сухие листья. Вот те раз, подумал Макузь; «вот те два» — слышимо, подумал ветер. Не успел грызь дойти до пруда, как начался натуральный ураган, редко когда слыханый. Полетели уже не листья, а мелкие ветки, старые птичьи гнёзда, корзинки с огородов и тому подобное; ветер так грохотал в ушах, что почти ничего не было слышно. Макузь прижал уши, чтобы не надуло в них, и сел к тележке — вроде, как он слышал, падать тут на него нечему.

Вслуху таких условий стало не до полива. Макузь не то чтобы испугался, но помнил о бережливости хвоста и старался не пропустить, если вдруг будет чего пугаться. Небо приобрело странный зеленоватый оттенок, и вместе с ураганным ветром обрушился ливень… впрочем «ливень» это цокнуто так мягко, что просто никак. Такие осадки точнёхонько подходили под «как из ведра», потому что не было уже отдельных капель и даже струй, вода хлестала как с водопада! Белкач не успел ухом мотнуть, как вымок до пушинки.

При этом ему пришлось наблюдать также за тем, пришёдший вместе с ним к пруду пожилой грызь пытается остановить тележку с бидонами — мало того что там уклон в яму, так его ещё и полило водой, плюс толкало ветрищей. Немаленький в общем грызь полетел за тележкой, как белочь.

— Аа да ну впух… — донеслось цоканье через грохот стихии.

— Не в пух, а в пруд, — цокнул себе под нос Макузь и побежал вытаскивать.

Не то чтобы у грызя был большой шанс утонуть, но даже такого шанса давать не стоит, потому что хвост эт-самое. Теперь кстати хвост вымок и мешался, став люто тяжёлым, но Макузь не обращал особого внимания, потому как сам скатился по склону, толкаемый бурным потоком воды и ветром — только в отличие от первого, он не держался за тележку и потому не улетел далеко. Благо, рядом оказалась жердь, которую грызь и использовал для вытаскивания; зацепившись, упавший быстро выбрался.

— Хруродарствую, кло, — цокнул тот, отряхиваясь от воды, — Вот погрызище, а?

— Да просто ОЯгрызу, — фыркнул Макузь.

Оглядевшись, он заметил что собственно Оягрызть уже нечего — при такой интенстивности вся вода из облаков вылилась в две минуты, и зелёно-золотистая туча рассеялась, а вместе с ней стих и ветер, став практически еле заметным! Макузь подивился такому явлению, посмеялся, и ещё посмеялся. Потом правда пришлось вытаскивать тележку из пруда, а для этого лезть туда и нырять, а этого грызь не особенно уважал — вода очень легко попадала в уши, откуда её было трудно вылить. Макузь залез на ближайшее дерево, перевернулся головой вниз и потряс ею, дабы точно осушиться, после чего выжал хвост и уши, с которых текло как с тряпок. С тряпок кстати текло тоже, так что и их выжали.

— Так, что йа вообще собирался сделать? — задался вопросом Макузь.

Он опять заржал, потому что вспомнил, что собирался полить огород — теперь это явно излишнее на ближайшие десять дней, все тропы были залиты по колено. Грызь вернул на огород пустую тележку, осмотрел причинённые ураганом повреждения и счёл, что могло быть гораздо хуже. Плотные стены кустовых изгородей закрывали грядки и плодовые деревья от ветра, так что критичных повреждений не наблюдалось. Макузь попытался вспушиться, но шерсть ещё была мокрая и вспушиться не получилось.

Само собой он пошёл к древобашне, обцокать с Марисой событие, и добравшись туда через огромные лужи и потоки воды, обнаружил, что белки там нету. Возившиеся рядом с башней грызи, бывшие в изрядном апухе, цокнули, что белку отправили в лечебень вслуху падения с башни. Макузь прижал уши и позырил — само дерево и башня были укреплены так основательно, что даже ураган не мог своротить их — вдоль ствола проходили железные цепи, внизу прикованные к каменным кладкам. Но вот ограждения площадок, лестницы и переходы на террасах вокруг дерева посносило очень сильно — с той стороны, куда дул ветер, земля была усыпана ломаными ветками и обломками досок.

Уточнять у грызей, что именно случилось с его белушкой, белкач не стал, потому как в любом случае пошёл бы выслушать лично, а они вряд ли могли знать особо точно, что. Вот теперь Макузь уже испугался, и сразу признался бы в этом. Цокалище было сильно растревожено ураганом — посносило крыши, деревья, пострадали и тушки; белкач слышал, как обгоняя его, проехал паровик, на телеге которого везли грызя и лося с какими-то косяками в организмах.

Лечебень представлял из себя довольно крупный комплекс строений, где обитали знающие грызи и куда как раз свозили нуждающиеся в помощи тушки, и сейчас тут было довольно толкучно. Макузь обходил стороной самые большие скопления, чтобы не увеличивать их собой, отлавливал отдельных пушей и оцокивал; местная белка сразу цокнула, куда податься. Подавшись, белкач узнал, куда поместили Марису, и побежал туда довольно быстро, неслушая на нелюбовь к быстрому беганию и скучиванию. Грызунью он обнаружил на кушетке в большой избе, каковая была изрядно забита пухом — пришлось подождать, а потом протискиваться по стеночке, чтобы не мешать. И стоит признаться, что Макузь невовремя обрадовался, увидев Марису живой. Грызь опустился на пол около лежанки и погладил шёлковые рыжие ушки. Белочка слабо улыбнулась.