Вторая жизнь фельдмаршала Паулюса - [49]

Авторитет Штейдле был высок у всех групп военнопленных. И именно этот высококультурный и уважаемый человек стал одним из первых старших офицеров — антифашистом в лагере. (Луитпольд Штейдле после войны долгие годы был министром здравоохранения Германской Демократической Республики, затем — обер-бургомистром Веймара.)

Большим авторитетом среди офицеров, особенно среди призванных из запаса чиновников, служащих, коммерсантов, пользовался молодой инженер-майор Герберт Штеслейн. Он открыто осудил преступную политику гитлеровской клики и выступил с призывом не ждать пассивно конца войны, активно включиться и антифашистскую борьбу.

Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что выступления и беседы Герберта Штеслейна и Луитпольда Штейдле оказывали в первые месяцы плена наибольшее влияние на офицеров (Г. Штеслейн на родине в ГДР стал заместителем редактора газеты «Националь-Цайтунг» в Берлине).

А вот и первая ласточка из числа генералов. Генерал-майор Отто Корфес — бывший командир 295-й пехотной дивизии. Он вообще был мало похож на генерала вермахта, даже внешне больше напоминал учителя. Отто Корфес много читал, внимательно слушал беседы, речи и доклады лекторов, посещал собрания младших офицеров и солдат. Генерал мало высказывался, больше молчал, но было видно, что его одолевали сомнения и, вероятно, нелегкие мысли. Он сказал как-то, что не знает больше такого народа, который после всего того, что ему причинили, мог бы найти в себе великодушие быть таким гуманным в отношении своих пленных, как советский народ. (Отто Корфес после войны жил в ГДР, занимался научной работой в области истории, автор ряда трудов. Ныне историей занимается в ГДР и его дочь.)

Генерал Вальтер фон Зейдлиц — энергичный и жесткий — внешне полная противоположность Корфесу. Это он вопреки приказу Гитлера предлагал с боем прорываться из окружения под Сталинградом. У Зейдлица, по-видимому, еще до плена начался процесс переосмысления пережитых событий. В Суздале он много читал, интересовался преимущественно политической литературой, внимательно следил за антифашистской печатью. Фон Зейдлиц и Корфес возглавляли небольшую группу генералов, которые быстрее других переживали процесс освобождения от дурмана нацизма.

Выдержанно и корректно держались в лагере генералы Мартин Латтман (стал после войны начальником одного из главков министерства машиностроения ГДР) и Александр Эдлер фон Даниэльс. Они с явным неодобрением относились к наглым выходкам Шмидта и спесивому поведению многих других своих коллег. Конечно, политические взгляды первых антинацистки настроенных генералов, как правило, были довольно расплывчаты, непоследовательны, а порой и наивны.

Одной из рано сложившихся демократически настроенных офицерских групп была инициативная группа в составе бывшего начальника связи 6-й армии полковника ван Хоовена (после войны он был начальником отдела в Центральном бюро путешествий ГДР), командира полка майора Бюхлера, капитана Домашека и старшего лейтенанта Фридриха Рейера. Развернув разъяснительную работу среди военнопленных, эта инициативная группа сразу же натолкнулась на ряд серьезных препятствий со стороны фашиствующих старших офицеров. Началось с того, что часть военнопленных стала бойкотировать их, не приветствовала при встречах, осыпала насмешками и бранью. Другая часть офицеров, лично знавшая членов группы, под влиянием их авторитета стала задумываться над своими позициями, искать встреч и бесед с инициаторами, откровенно рассказывать им о своих колебаниях, страхах.

Несмотря на деятельность фашистского центра, число антигитлеровски настроенных офицеров росло, и тогда реакционно настроенные военнопленные решили дать открытый бой инициативной группе. Случай, что называется, помог.

Шло общее собрание военнопленных лагеря. С докладом выступал полковник ван Хоовен. Он убедительно и спокойно доказал неизбежность военного разгрома Германии, необходимость спасения немецкого народа и устранения Гитлера как главного виновника бедствий нации.

— Когда перед великим немецким патриотом Морицем Арндтом, находившимся в плену, встала дилемма: верность князьям или верность нации, он не колеблясь ответил: «Долой князей, да здравствует верность народу!» — так закончил доклад полковник ван Хоовен.

Доклад неоднократно прерывался выкриками фашиствующих офицеров: «Это предательство!», «Стыдитесь, на вас германский мундир!». Но большинство с вниманием слушало выступавшего.

После ван Хоовена попросил слова староста лагеря полковник фон Арнсдорф.

— То, что здесь говорилось, — заявил он, — недостойно германского офицера. Мы здесь, в плену, не должны заниматься политикой и не хотим этого. Но если нас спросят, мы скажем: «Мы верны нашей родине и присяге».

Послышались хлопки — робкие, неуверенные. Они тут же и затихли. Многие молчали, смущенно отворачиваясь друг от друга. Обсуждение доклада практически не состоялось: никто из профашистски настроенных офицеров не решился выступить открыто.

Инициаторам собрания казалось тогда, что они потерпели поражение. Однако на деле собрание принесло немалые результаты. Именно с этого момента началось более активное размежевание между нацистами и их сторонниками и теми, кто начинал прозревать, переходить на антифашистские позиции.