Вторая жена - [14]

Камера остановилась на фигуре в длинном плаще с капюшоном. «Это убийца Кранк, который заманивал девушек к себе в лавку». Камера переключилась на всадника. «А это рыцарь, который по всеобщему повербю охраняет местные леса, и звук его рога слышен летними вечерами».

Роза всегда предпочитала фантастику. «Фантастические романы содержат реальные истины», — когда-то утверждала она своим голосом, который уже начинал раздражать меня своей уверенностью. Я никогда не могла переубедить ее. А сейчас? Уже никогда не попытаюсь. Что до меня, я предпочитала самоучители и популярную психологию. Натан нашел это таким трогательным, когда увидел впервые. Думаю, сам он читал беллетристику не менее пятнадцати лет назад.

Я отодвинула поднос, сбросила туфли и поджала ноги под себя. Камера сосредоточилась на лице Роуз с мельтешащими тенями. Но она по-прежнему выглядела прекрасно. «Истинное сокровище этой шахты, ради которого я пришла сюда, находится дальше по этому коридору…». Я провожала ее взглядом вдоль коридора до хранилища, стены которого переливались яркими искрами. «Здесь, — ее волнение передалось даже мне, — нашему взору предстает Соляная Мадонна. Она была создана в пятнадцатом веке. Легенда гласит, что она изваяна по описаниям монахини из монастыря Св. Катерины, которая умерла вскоре после явления ей Марии, Матери Христа. Каждый год община чествует образ защитницы матерей процессией со свечами, и женщины, которым в остальное время вход в шахту был запрещен, приходят сюда со своими детьми, чтобы получить благословение…». Она подняла правую руку, на которой блеснул массивный золотой перстень. «Мы можем не видеть Соляную Мадонну, но ее присутствие ощущается в городе повсюду. Ее называют «Скрытой Матерью». Кстати, выражение «скрытая мать» так же используется для невест. По понятным причинам, никто не может коснуться Мадонны, но я стою перед ней и с трудом удерживаюсь от этого, настолько реалистично она выполнена…».

Этого было достаточно. Более, чем достаточно. Я потянулась за пультом дистанционного управления и выключила Роуз.

Поппи никогда не принимала меня и, будь ее воля, не потревожила бы ни на секунду. Ей достаточно было надуть свои румяные губки, и Натан бросался ее защищать. «Она хорошая девочка, — не единожды говорил он мне. — Она слушается своего сердца».

Натан не позволял критиковать своих детей. Ни одного слова — я пошла на это, хотя и считала ошибкой. Мы могли бы сделать все в нашей жизни общим, особенно детей. Но, когда дело касалось Поппи и Сэма, Натан замыкался в звуконепроницаемой камере, и достучаться до него было невозможно.

Сердце Поппи, возможно, и было сделано из чистейшего золота, но она могла больно ранить. Например, очень недобро было с ее стороны прийти на нашу свадьбу в черном, публично обозначив раскол между нами. Когда Натан оставил Роуз ради меня, Поппи словно выплюнула свой вызов ему в лицо: «Я никогда больше не хочу видеть ни тебя, ни эту женщину». Подчиняясь своим душевным порывам, она довела Натана до слез. «Она называла меня по телефону старым козлом, — признался он мне. — Старым козлом».

Поппи и Ричард перебрались из квартиры в большой дом в отвратительно короткий срок. Ричард заработал много денег на своей «стратегии бизнеса», и Поппи с толком потратила их. Это был дом эпохи Эдуарда, просторный и недавно отремонтированный. Сохранились подлинные окна. Палисадник был устроен явно с привлечением дизайнера. Это подтверждали стены из тщательно подобранного серого камня. В центре стояло оливковой дерево в синем керамическом горшке. Дверь распахнулась и появилась Поппи.

— Папа, — воскликнула она, вставая между мной и Натаном. — Как прекрасно!

Отец и дочь были очень похожи. У них был один и тот же цвет кожи т черты лица. Конечно, Поппи была сложена более деликатно — ее талия была тоненькой. Это заставило меня одернуть мой розовый кардиган с шелковой оборкой, маскирующей бедра. Под ним я носила кружевной бюстгалтер, кости которого жестко врезались в мою плоть. До рождения близнецов этот бюстгалтер облегал меня, как вторая кожа, но сейчас он меня сильно раздражал.

Поппи уже не была беспечной студенткой в очках. Она выглядела очень ухоженной и носила контактные линзы. Тем не менее, она не оставила своей привычки близоруко всматриваться в лицо собеседника, порывистости, склонности к вспышкам. Она схватила руку отца и приложила ладонью к своей щеке. «Столько времени прошло. Я очень скучала по тебе, папа». Натан обнял дочь, он сиял.

— Привет, Минти, — наконец сказала Поппи. Ее взгляд скользнул мимо меня. Она расцвела широкой улыбкой и раскрыла объятия. — Близнецы! Я считала минуты. — Она налетела на них и затормошила.

— А у меня красные носки, — сообщил Лукас сводной сестре.

— А у меня синие, — Феликс замыкал шествие.

— Я тоже ношу носки, — Поппи задрала штанину, — в горошек, вот! Теперь, ребята, ответьте мне на один важный вопрос.

Феликс точно знал, что за этим последует.

— Нет, — сказал он. — Я не шалил.

Поппи обхватила их за плечи и склонилась к их головам.

— Вы были непослушными? Рассказывайте все.

Последовали шепот и бормотание, и Поппи, хихикнув, сказала: