Вторая жена - [15]

— Феликс, ты щекочешь мне ухо.

Наконец она произнесла:

— И это все? Ну, я могу быть гораздо непослушнее.

На обед были бараньи ребрышки с тушеными бобами. Я поглядывала на Натана. Он говорил о ценах на нефть, но не был увлечен разговором и чувствовал себя неловко, судя по тому, как он поджимал губы. Замечала ли это Поппи? Во время разговора она теребила свое дорогое ожерелье из самоцветов. Кожаные шнурки с перьями и бисером, которые она любила носить в дни нашего первого знакомства, теперь были изгнаны из ее гардероба. Ожерелье было красиво и она ласкала его пальцами с благоговением. Когда ей казалось, что ее никто не видит, ее взгляд обращался к мужу, не оставляя никаких сомнений в ее обожании.

Ричард не обращал внимания на жену, он был вполне доволен собой. И наслаждался своим положением. Они с Натаном перешли к обсуждению хедж-фондов, близнецы сосредоточились на мороженом, я была предоставлена самой себе. Поппи казалась обеспокоенной и несколько раз исчезала на кухне. На этот раз она вскочила, чтобы долить воды в мой стакан.

— Папа и Ричард такие скучные англичане.

Она снисходительно взглянула на них и внезапно перевела взгляд на меня.

— Как поживают твои друзья, Минти?

— О, Пейдж в порядке. Она ждет третьего ребенка.

Поппи поставила кувшин на подставку и смахнула со столешницы капли воды.

— Она бросила такую перспективную работу, чтобы сидеть с детьми?

— Д, она принесла серьезную жертву, — я говорила всерьез.

Длинные ресницы Поппи вздрогнули над ее глазами.

— Женщины просто не знают, в какую сторону идти.

— Разве это не ошибочное мнение? Все, что нужно, это просто сделать свой выбор.

— Но это очень сложно.

Я не хотела, чтобы последнее слово оставалось за Поппи. Кроме того, она всегда рвалась к конфронтации. Натан молча наблюдал за мной. Пожалуйста, говорил его взгляд, не надо ничего доказывать. Никогда не понимала, почему Поппи должны сходить с рук ее глупые заявления, но я поступила правильно, сменив тему:

— Как дела на работе?

Поппи работала в издательстве, но недавно удивила всю семью, перейдя в фирму, которая импортировала экзотические свечи и ароматы из Китая и сбывала их через сеть элитных магазинов.

— Прекрасно, прекрасно, прекрасно. Продолжается предрождественское безумие. Иногда такое сумашествие, что мне приходится помогать с упаковкой. — Она покрутила в руках воображаемую коробку. — Мне это нравится. Нравится работать физически. А цвета и ароматы так изящны. — Она добавила, — наша культура игнорирует физический труд, мы не любим пачкать руки.

Близнецы потребовали от Ричарда рассказать сказку. Лукас фыркал со смеху, но Феликс казался озадаченным. Выражение его лица означало, что он не одобряет того, что слышит.

— Большой бурый медведь, — сказал Ричард, держа руки со скрюченными пальцами на уровне ушей, — сожрал старого волшебника.

— Волшебников нельзя сожрать, — категорически заявил Феликс, и я про себя от души порадовалась за него.

Ричард опустил руки.

— Ну, я не заставляю вас верить мне.

Лукас закричал:

— Я верю! Я верю, правда, мамочка?

Я собиралась ответить: «Ну, конечно», когда увидела встревоженные глаза Феликса и поняла, что он в ужасе от такого конца сказки. Натан незаметно покачал головой.

— Каждый из вас может верить, во что хочет, — сказала я.

— Конечно, может, — согласился Ричард, сохраняя хорошее настроение, но слегка обеспокоенный, как человек, не имевший дела с детьми.

Феликс скатился со стула и бросился ко мне… Я провела рукой по его волосам, наслаждаясь их чистотой и мягкостью. От него пахло чесноком, он прижался ко мне всем телом. Нравилось мне это или нет, но связь с ним текла ко мне через пальцы. Через несколько секунд Лукас спустился со стула и прижался к Натану в подражание своему брату.

— Дети, — Поппи упрекнула их, — мы еще не досказали сказку.

— Оставьте их, — ответил их снисходительный отец.

— Но нельзя их баловать, — Поппи положила руку на плечо отца. Она покачала головой и камни на ее шее красиво засверкали. — Не надо им потакать.

— Мои дети не избалованы, — сердито сказала я. — Ничего подобного.

На одну или две секунды воцарилась тишина. Затем Ричард предпринял отвлекающий маневр:

— Вы собираетесь в отпуск в этом году? — Его голос звучал так заинтересованно, что напряженность прошла сама собой.

Благодарная ему, я потягивала вино и рассматривала комнату. Полосатые обои и удобные позолоченные стулья, цветы. Эффектно, но ненавязчиво, и я подумала, что если переделать так же нашу столовую? Не будет ли она казаться слишком тесной? И подойдут ли к ней наши китайские статуэтки?

Позже я прошла вверх по сияющей свежей краской и устланной ковром летнице в ванную мимо фотографий в одинаковых рамках на стене. На одной из них была Роуз в шортах и сандалиях из ремешков за столиком кафе в каком-то, кажется, средиземноморском порту. Солнце светило ярко, фотография словно излучала радужное мерцание. Откинувшись в кресле, она доверчиво обернулась к камере, и улыбка играла у нее на губах. Одной рукой она держала чашку кофе, другая покоилась на коленях. В глубине души я позавидовала Роуз, ее легкости и ощущению жаркого солнца на коже.