Вторая записка Абу Дулафа - [2]

В. Беляев

АРАБСКИЙ ПУТЕШЕСТВЕННИК X ВЕКА АБӮ ДУЛАФ И ЕГО «ВТОРАЯ ЗАПИСКА»

Автор «Второй записки»

Весьма скудные данные о жизни автора, которые можно почерпнуть из арабских источников, давно известны в науке и за последнее время были неоднократно изложены в работах А. Рор-Зауера, И. Ю. Крачковского и В. Ф. Минорского¹.

Полное имя автора — Абӯ Дулаф Мис‛ар ибн ал-Мухалхил ал-Х̮азраджӣ ал-Йанбӯ‛ӣ — указывает на его арабское происхождение. Если первая нисба в имени Абӯ Дулафа — ал-Х̮азраджӣ — позволяет предполагать, что он был родом из мединского племени х̮азрадж, сыгравшего в VII в. большую роль в организации арабского государства, то вторая — ал-Йанбӯ‛ӣ, вероятно, указывает на место рождения автора — портовый город Йанбу‛ на берегу Красного моря.

Ни время, ни место рождения и смерти Абӯ Дулафа не известны, но бесспорно, что он жил в X в. в восточной части халифата. Немногие биографические сведения об Абӯ Дулафе складываются из отрывочных сообщений, мало связанных друг с другом. Со слов самого Абӯ Дулафа известно, что он состоял на службе при дворе саманидского правителя в Бухаре Насра II ибн Ах̣мада (301–331/914—942); около 331/942 г. совершил поездку в Китай и Индию; в 331–341/942—952 гг. побывал в разных местностях Ирана; пользовался покровительством наместника в Сеистане Абӯ Джа‛фара Мухаммада ибн Ах̣мада, который правил в 331–352/942—963 гг. К этому можно добавить важное свидетельство ан-Надӣма (ум. в 385/995 г.), приводимое им в ал-Фихристе (закончен в 377/987 г.), о своем личном знакомстве и общении с Абӯ Дулафом². Наконец, согласно сообщению ас̱-С̱а‛āлибӣ (350–429/961—1038) в его поэтической антологии Йатймат ад-дахр, Абӯ Дулаф бывал при дворе буидского везира Исмā‛ӣла ибн ‛Аббāда ас̣-С̣āхиба (ум. в 385/995 г.)³.

Абӯ Дулаф известен как путешественник, географ и поэт. У ан-Надӣма⁴ он назван джаувāла, т. е. человек, который обошел многие страны. Ас̱-С̱а‛āлибӣ⁵ в изысканных выражениях дает Абӯ Дулафу аналогичную характеристику, приводя в подтверждение своих слов стихи самого Абӯ Дулафа:

Во многих странах Аллаха я путешествовал и

     останавливался пожить.

Они ревновали меня друг к другу, если я задерживался

     [в одной из них], и завидовали, если я уезжал.

Где бы я ни поселялся, я был в дружбе с жителями.

У ал-К̣азвӣнӣ встречается подобное же высказывание о нем⁶: «Он был знаменитым путешественником, который объездил многие страны и видел их диковинки».

Почти все источники, упоминающие Абӯ Дулафа, называют его поэтом, но только в Йатӣмат ад-дахр сохранились некоторые образцы его поэтического творчества: несколько кратких отрывков и одна большая к̣ас̣ӣда⁷. Ас̱-С̱а‛āлибӣ записал их от своих старших современников, непосредственно общавшихся с Абӯ Дулафом.

Прекрасный знаток поэзии — ас̱-С̱а‛āлибӣ считает Абӯ Дулафа изящным, необычайно остроумным и язвительным поэтом⁸; он причисляет его к поэтическим знаменитостям своей эпохи, собравшимся вокруг прославленного мецената и довольно известного литератора ас̣-С̣āх̣иба⁹.

Свой шедевр — к̣ас̣ӣду с рифмой на букву рā Абӯ Дулаф преподнес ас̣-С̣āх̣ибу и получил за нее щедрое вознаграждение от восхищенного покровителя¹⁰. Помимо художественных достоинств, она интересна и как источник для характеристики личности автора. К̣ас̣ӣда прославляет образ жизни так называемых «банӯ Сāсāн», или «сасанова племени». Последнее представляло собой, как выяснено А. Л. Троицкой¹¹, своего рода корпорацию, или цех нищих, бродяг, фокусников, дрессировщиков. Из к̣ас̣ӣды мы узнаем, что бродяжничество и попрошайничество — основные «добродетели» «сасанова племени». Главное для членов этой организации — обманом, уловками, притворством и т. п. заставить раскошелиться человека какой бы он ни был народности, религии, сословия, состояния, возраста и пола в любой стране и при любых обстоятельствах. Вот, например, некоторые занятия и уловки членов этой корпорации: они торговали благовониями, амулетами и лекарствами от разных недугов, объявляли себя вернувшимися из византийского или иного плена или из тюрьмы, прикидывались, смотря по обстоятельствам, христианами или иудеями, шиитами или суннитами, слепыми, глухими, больными проказой или кожными болезнями, предсказывали судьбу, гадали, крали и т. п.¹² Автор к̣ас̣ӣды любуется подчас отталкивающими пороками «потомков Сāсāна» и их нарочитой непочтительностью к религии, ее обрядам и служителям.

Абӯ Дулаф широко использовал в к̣ас̣ӣде слова из тайного языка «сасанова племени», попутно снабжая их пояснениями. Языком этим он прекрасно владел и с успехом обучил ему ас̣-С̣āх̣иба¹³.

Весьма примечательно, что Абӯ Дулаф объявляет себя членом этой организации¹⁴:

Созерцал я диковинки и причуды рока,

Но душа моя довольна этим жребием и при воздержании, и при розговенье,

И при том, что я — из семьи скоморохов, из семьи славных,

Из «банӯ Сāсāн»…

Однако с какой степенью уверенности можно полагаться на заверение Абӯ Дулафа о его принадлежности к «сасанову племени»? Ведь многое в к̣ас̣ӣде можно отнести за счет художественного обобщения и творческой фантазии поэта. Но едва ли в этом можно видеть лишь литературный прием. Обнаруживаемое поэтом в