Вторая Пуническая война - [149]

Несмотря на молодые годы, Публий Корнелий был в городе известной личностью, причем интерес к своей персоне он старался подогреть различными слухами и сплетнями, которые сам же и распускал. Так следует из рассказа Тита Ливия: «Сципион был человеком удивительным не только по своим истинным достоинствам, но и по умению, с каким он с юности выставлял их напоказ. Он убедил толпу, что действует, повинуясь сновидениям и ниспосланным с неба знамениям, возможно, он сам был во власти суеверия, будто немедленно выполняются приказания и советы, данные оракулом. Он подготовлял людей к этой вере с того самого времени, как началась его политическая деятельность: когда он облекся в тогу взрослого, не проходило дня, чтобы он не пошел на Капитолий и не посидел в храме в одиночестве и безмолвии. Без этого он не брался ни за какое дело, ни общественное, ни частное. Всю жизнь хранил он этот обычай, с умыслом или невольно внушая людям веру в свое божественное происхождение. Потому-то и разошелся о нем тот же слух, что когда-то об Александре Великом (россказней о них обоих ходило достаточно): Сципион-де был зачат от огромного змея, и в спальне его матери очень часто видели призрак этого чудища, стремительно исчезавший при появлении людей. Сципион никогда не рассеивал веры в это диво: не отрицая его и открыто на нем не настаивая, он ловко укреплял веру в него. Множество таких рассказов – и правдивых, и вымышленных – породило чрезмерное восхищение этим юношей: разделяя его, государство и вручило незрелому юнцу такое трудное дело и такую власть» (XXVI, 19). Вне всякого сомнения, Сципион был очень хорошо знаком с историей жизни и походов Александра Великого, откуда и подчерпнул идею о змее в спальне родительницы. Именно македонский базилевс был непревзойдённым мастером информационной войны и самопиара, исключительно удачно используя это оружие против своих врагов. У царя можно было поучиться не только тактике и стратегии.

Сохранилось описание внешности легендарного полководца: «величавость была у Сципиона прирожденной, отпущенные волосы ему шли; щегольства в нем не было – облик его был обликом мужа и воина» (Liv. XXVIII, 35). Античные авторы на все лады расхваливают Сципиона, рисуя образ человека без страха и упрека, с ранней молодости только тем и озабоченного, как бы принести пользу государству. Хотя существует и иное мнение относительно того, какой образ жизни Публий Корнелий вел в юности. Рассказ Авла Гелия достаточно красноречив: «об этом Сципионе, неизвестно, справедливо или нет, однако ходили, когда он был юношей, довольно грязные слухи, и почти несомненно, что поэт Гней Невий о нем написал вот эти стихи:

Кто много подвигов свершил рукою славной,

И чьи дела досель живут, кому дивятся люди,

Того в одном плаще отец сам вывел от подружки.

Я уверен, что эти стихи и побудили Валерия Анциата высказать отличное от всех прочих писателей мнение о нравах Сципиона» (VII, 8). Римский историк Валерий Анциат, на которого ссылается Авл Гелий, жил в I веке до н. э. и написал большое сочинение под названием «Анналы». И вряд ли он стал бы приводить изначально лживую информацию о молодости Сципиона, основываясь только на стихах Невия. Анциата бы сразу уличили во лжи. Не исключено, что в Риме очень хорошо знали, как и где прошла юность Сципиона, но говорить и писать об этом было не принято. И только Анциат нарушил это негласное табу. Не всех такой подход устраивает, но я полагаю, что этой информации доверять можно, ведь гораздо естественнее, когда перед тобой человек со всеми своими достоинствами и недостатками, а не некий идеальный образ. Будущий победитель Ганнибала был личностью яркой и неординарной, но это не значит, что он не допускал в своей жизни ошибок и всегда совершал только исключительно правильные поступки.

Однако молодой Сципион не только предавался увеселениям, он успел отличиться и на военном поприще. Во время несчастливой для римлян битвы при Тицине он вытащил раненого отца из рукопашной схватки и тем самым спас его от карфагенского плена. А после разгрома при Каннах проявил железную волю и характер, сумев удержать своих товарищей от дезертирства из армии.

По свидетельству Тита Ливия (XXVI, 18) и Аппиана (VI, 18), Публию Корнелию на момент назначения командующим испанскими легионами исполнилось 24 года, по информации Полибия, ему было 27 лет (X, 6). Ещё один тонкий момент. Сципион получил назначение на испанский театр военных действий в ранге проконсула вопреки сложившимся традициям, до этого он занимал только скромную должность курульного эдила. Не был ни квестором, ни претором. Но в тот момент, когда Риму угрожала смертельная опасность, государственные мужи предпочли закрыть глаза на нарушение всех мыслимых и немыслимых процедур и вручить командование Сципиону.

Хотя не всё прошло так гладко, как хотелось бы Публию Корнелию, поскольку немало сенаторов посчитали его заявления о переносе войны в Африку опасными и легкомысленными. По Риму вновь поползли тревожные слухи и пошли различные толки, поэтому Сципион был вынужден ещё раз выступить перед согражданами и успокоить народ. А в завершение речи он указал на стоявших неподалеку «отцов отечества» и заявил, что «