Вторая Пуническая война - [148]

Наутро полководцы снова встретились. Гасдрубал был сама любезность и всячески старался расположить к себе Нерона. Но как только дело дошло до обсуждения конкретных условий соглашения, карфагенянин стал придираться к каждому пункту договора. День так и прошел в пустых препирательствах, а когда на землю опустились вечерние сумерки, то полководцы расстались, решив продолжить обсуждение завтра. В наступившей темноте новые подразделения карфагенской пехоты незаметно ушли в горы, а римляне так ничего и не заподозрили. Стоявшие на лагерном валу легионеры видели над вражеским расположением зарево тысяч костров и слышали доносившиеся оттуда шум и гул.

На следующее утро Гасдрубал вновь был необычайно велеречив и разговорчив. Он придумывал всё новые условия соглашения, а затем сам же от них и отказывался, чем окончательно запутал Нерона. День опять прошел в пустых разговорах и пререканиях. Когда Гай Клавдий ночью вернулся в лагерь и попытался понять, чего же он достиг за всё время переговоров, то оказалось, что ровным счетом ничего. А в это время, обмотав тряпками копыта коней, начала покидать карфагенский лагерь нумидийская конница.

При очередной встрече Гасдрубал вновь приветливо улыбался Нерону и говорил, говорил, говорил… Римский полководец пытался выпутаться из вязкой паутины слов, которыми его опутал карфагенский военачальник, но Гасдрубал каждый раз искусно уводил разговор в сторону. Так впустую и проговорили до самого вечера. Ночью из лагеря ушла легковооруженная пехота, а на рассвете ущелье и окрестности укутал густой туман. Гасдрубал отправил к Нерону доверенного человека с просьбой отложить переговоры до завтра, поскольку в этот день карфагеняне справляют религиозный праздник. Гай Клавдий, утомленный предыдущими встречами с общительным карфагенянином, с удовольствием на это согласился и прилег отдохнуть в своей палатке.

Гасдрубалу было не до отдыха. В окружении иберийских всадников командующий восседал на коне у лагерных ворот и ждал возвращения посланца. За рядами палаток топтались боевые слоны, погонщики ожидали команды, чтобы начать выводить их за пределы укреплений. Наконец посыльный вернулся и доложил Гасдрубалу, что Нерон согласен отложить переговоры до завтра. Услышав такой ответ, командующий запрокинул голову и громко расхохотался. Отсмеявшись, полководец приказал вести слонов в горы, а сам с иберийской конницей остался прикрывать уходящие колонны. Через некоторое время Гасдрубал развернул коня и поехал в сторону гор, за ним вереницей потянулись испанцы. Вскоре последние всадники скрылись в тумане…

Когда туман рассеялся, то римлян насторожила царившая во вражеском расположении тишина. На всякий случай туда отправили разведчиков, а когда они вернулись, то сообщили потрясающую весть – карфагенян в лагере нет. Высший командный состав римской армии переполошился не на шутку, легаты спешно разбудили Нерона и вкратце обрисовали сложившуюся ситуацию. Полководец пришел в ярость от того, что его провели как мальчишку, приказал поднимать по тревоге легионы и догнать противника. Но было уже поздно. Гасдрубал искусно уклонялся от боя, а карфагенский арьергард успешно отражал все атаки римских передовых отрядов. Преследование заглохло само собой, и Нерон приказал возвращаться за Ибер. После такого чудовищного фиаско римскому полководцу необходимо было время, чтобы прийти в себя и подумать о том, как доложить о случившемся сенату. Он понимал, что за такой провал «отцы отечества» спросят с него по всей строгости военного времени. С этого времени Гай Клавдий люто возненавидел Гасдрубала.

* * *

Фронтин так рассказывает об этих событиях: «Когда Гасдрубал, брат Ганнибала, не мог выбраться из горного прохода, так как выходы были осаждены, он вступил в переговоры с Клавдием Нероном и обязался, когда его выпустят, уйти из Испании. Затем он хитроумными переговорами об условиях выгадал несколько дней, в течение которых неукоснительно выводил войско частями по узким, а потому оставленным без внимания тропинкам, а затем он с оставшимися налегке ушел без труда» (Frontin. I, V, 19). Военная хитрость Гасдрубала удалась. Нерон же выдал желаемое за действительное и в итоге оказался обманут. Уж очень ему хотелось получить без боя всю Испанию!

Ситуация на Иберийском полуострове зашла в тупик: «Пока что испанские народы, отпавшие после поражения, не возвращались к римлянам, хотя и новые не отпадали» (Liv. XXVI, 18). И если карфагенян такое положение дел вполне устраивало, то римляне на проблему смотрели иначе. Сенаторы даже поменяли приоритеты: «В Риме после взятия Капуи и сенат и народ больше заботила уже Испания, чем Италия; полагали, что надо увеличить там войско и послать туда командующего» (Liv. XXVI, 18). Слухи о том, как Нерон упустил Гасдрубала, гуляли по Риму, и сенаторы пришли к выводу, что на Иберийский полуостров необходимо послать человека с полномочиями проконсула. Чрезвычайная ситуация требовала чрезвычайных мер, а Гай Клавдий был всего лишь пропретором.

Но когда стали подбирать кандидатуру на должность командующего испанскими легионами, появилась серьезная проблема. «Отцы отечества» перебрали великое множество военачальников, но так и не нашли достойного претендента. В итоге приняли компромиссное решение, чтобы проконсула для войны в Испании выбрало народное собрание. Однако и здесь возникли трудности, поскольку желающих возглавить легионы в Испании не оказалось. После гибели Сципионов многие военачальники испытывали страх перед карфагенскими полководцами, победившими римлян в далекой Иберии. Собравшиеся на Марсовом поле граждане растерялись и стали с настойчивостью поглядывать в ту сторону, где стояли сенаторы и первые должностные лица государства. Но «отцы отечества» отмалчивались и исподлобья поглядывали друг на друга. Никто не хотел ехать в Испанию. В это время молодой Публий Корнелий Сципион, сын погибшего в Испании Публия Сципиона, вышел вперед и объявил, что он готов принять командование над испанскими легионами. Толпа разразилась радостными криками и рукоплесканиями, поскольку именно этот человек, по её мнению, был способен одолеть карфагенян в Иберии. Выступив перед согражданами, Сципион пообещал отомстить за отца и дядю, и не просто покорить Иберию, а перенести войну в Африку и завоевать Карфаген.