Вторая молодость миссис Доналдсон - [9]

Оглядываясь назад, она понимала, что занятия в больнице, хоть и не давали большого простора для фантазии, в каком-то смысле расслабили ее, подготовили к тому, чему предстояло случиться, неожиданным образом побудили ее к открытости, хоть открытость и была напускной, да, собственно, и не была открытостью вовсе. Она играла роль и дома, и на работе — тут она себя не обманывала. Училась изображать что-то, в то время как прежде, когда был жив муж, если она что и изображала, то только вежливость. До нынешнего времени она ничего не изображала, как говорят нынче, «на упреждение».

Молодые люди были при ней откровенны в спальне, поэтому неудивительно, что они вообще стали вести себя более свойски, Энди в особенности. Он часто ходил без рубашки, а порой и без джинсов, и хоть Лора и была поскромнее, оба нисколько не смущались.

Миссис Доналдсон это нравилось, поскольку создавало домашнюю атмосферу (хоть и не такую, какая обычно царила в ее доме). Но однажды Гвен приехала без предупреждения и застала в кухне Энди, который, оставив Лору в спальне, спустился в одних трусах сделать себе тост.

— Я готова была сквозь землю провалиться, — заявила она матери, — а ему хоть бы хны. Взял хлеб с вареньем, сказал «Привет» и пошел наверх. Она что, тоже так себя ведет? Расхаживает по дому полуголая? Трусы у него — одно название. Я думала, таких уже не носят. Наш Джастин плавки ни за что не наденет. Перешел на боксеры. — Поскольку Джастин был немногим симпатичнее своей матери, миссис Доналдсон совершенно не хотелось думать на эту тему.

— Они здесь живут, — попробовала напомнить она.

— Позволь уточнить: они здесь снимают жилье. Все из-за этой больницы. Ты как начала туда ходить, стала какой-то… расхлябанной.

— Расхлябанной? — переспросила мать.

— Что бы папа подумал? Ты всегда была такая скромница.

— Ну, они хотя бы музыку не заводят, — сказала миссис Доналдсон. — Вот заводили бы, тогда было бы на что жаловаться.

— А мне кажется, — сказала Гвен, — пусть они в спальне занимаются, чем хотят, но ты имеешь полное право требовать, чтобы по дому они ходили одетыми.

— Дресс-код ввести? Они же здесь живут.

— Так же как и ты.

— Мне с ними веселее, — сказала мать.

— Что значит «веселее»? Им всего по восемнадцать. — На самом деле им было по двадцать, но миссис Доналдсон решила, что уточнять нет смысла.

В отношениях с жильцами все было по-прежнему — разве что приличия теперь соблюдались не так строго. Разумеется, только ими. Это Лора могла спуститься вниз почти раздетая — Лора, но не миссис Доналдсон. Она отлично понимала, что ей за рамки выходить не следует. Нужно вести себя соответственно возрасту.

С тех пор как она стала работать со студентами, молодежь ее больше не пугала, да и не особенно — если не брать в расчет квартирантов — интересовала. Она замечала, что кое-кто вполне привлекателен, но они так робели, ставя диагноз или осматривая ее, что впечатления не производили.

В более спокойной обстановке (например, когда поблизости не было Баллантайна) они держались дружелюбно, относились к ней как к родной бабушке, из тех, про которых говорят «еще ого-го» (ее выражение) или «клевая старушка» (их выражение), но всегда чуть снисходительно. Она была как натурщица, с которой сравнила ее Гвен, — вроде бы есть, а вроде и нет: одна оболочка, по которой изучали симптомы заболеваний.

Доктор Баллантайн ввел мистера Малони в курс дела.

— Перед вами миссис Дикинсон. Она уже не первый раз у врача, жалуется на экзему. Причину так и не удалось выявить. Все обычные средства перепробованы, но экзема не проходит. Врач теперь хочет проверить, а нет ли здесь глубинной психологической причины, не является ли экзема симптомом какого-то другого заболевания? Это вам и предстоит выяснить.

Малони понимающе кивнул.

— Удачной охоты.

Доктор Баллантайн заботливо дотронулся до якобы зудящей и мокнущей руки миссис Дикинсон, а затем, одарив обоих улыбкой, отправился в соседний отсек.

— Терпеть не могу копаться в психологии, — сообщил Малони и закинул ногу на стол. — Никогда не знаешь, куда это заведет. Вот старая добрая опухоль — это всегда пожалуйста.

— Прошу прощенья? — сказала миссис Дикинсон.

— Да ладно вам, голубушка. Вся эта психосоматика… Итак, у вас экзема. Реакция на мыло. Или на стиральный порошок. Может, на что-то из продуктов… Обычно реакция на что-то конкретное. Но в наше время — хотя бы для проформы — принято копаться в психологических причинах.

Малони был нацелен на хирургию, все остальное считал пустой тратой времени. Вот если бы экзему можно было оперировать — тогда другое дело:

— Итак, каков сюжет? Откуда у нее экзема?

— Откуда у вас экзема? — строго поправила его псевдопациентка.

Малони вздохнул. Опять попалась из тех, кто требует играть по правилам.

— А может, это вследствие менопаузы?

— У меня еще не было менопаузы.

— То есть вы еще в строю?

— Ни в каком я не в строю. У меня счастливый брак.

— Рад за вас. Мои поздравления. Вы курите?

— Нет. К тому же курение экзему не вызывает.

— Знаю, милочка. Я просто подумал, может, выйдем, курнем за мусорными баками.

— Мне плохо, — сказала миссис Дикинсон. — Замучил зуд. Спина разодрана до крови.