Всякий, даровитый или бездарный, должен учиться… - [46]

.

Через год после отъезда из Афин Аристотель умер. Но основанная им школа не угасла — причем в первые после смерти Аристотеля годы как раз благодаря македонской экспансии. В 319 году до н.э. царь Македонии Кассандр посадил в Афинах эпимилетом (наместником) местного гражданина и философа-перипатетика Деметрия Фалерского, и тот, будучи последователем Аристотеля, оказывал Ликею всяческие преференции. Десяти лет его правления хватило, чтобы школа окрепла материально — в ее собственность от гимнасия перешли помещения и сад, а кроме того, в нее делались серьезные финансовые вливания. Всего этого оказалось достаточно, чтобы, когда в результате внутренних македонских разборок Деметрии Фалерский бежал из Афин, Ликей продолжал плодотворную жизнь. А Деметрии, между прочим, позже, уже в столице эллинистического Египта — Александрии, стал одним из основателей знаменитой библиотеки и Мусейона — первого в мире научного центра на государственные деньги.

В дальнейшем «македонские связи» неоднократно Ликею аукались, но детище Аристотеля устояло против всех гонений и просуществовало ни много ни мало восемь столетий, внеся вклад в развитие едва ли не всех научных дисциплин — физики, ботаники, истории, географии, теории музыки, истории и теории литературы и проч. Отдельной и, может быть, самой важной отраслью деятельности перипатетиков было издание, редактирование и комментирование трудов приравненного к полубогу основателя школы, чье почитание продолжалось на протяжении всего ее существования.

Эпикурейцы, стоики и скептики

Коль скоро речь у нас зашла о философских школах, то нельзя не упомянуть по крайней мере о еще трех из них — скептиках, эпикурейцах и стоиках. Все они не только оказали влияние на развитие философской мысли, но и высказывали любопытные педагогические идеи и вели работу непосредственно в массах.

Эпикур (341–270 до н.э.), как сообщает Диоген Лаэртский, родился на острове Самос. В восемнадцать лет он прибыл в Афины и, видимо, некоторое время посещал Академию, которой в то время руководил ученик Платона Ксенократ (396–314 до н.э.). Затем Эпикур начал собственную преподавательскую деятельность в ионийском Колофоне. Оттуда он перебрался на Лесбос, где в 309 году до н.э. в Митилене и основал свою философскую школу, по организации очень похожую на то, что мы видим в Академии и Ликее. Но что-то в Митилене у него не сложилось, и вскоре Эпикур с учениками оказался в Лампсаке на берегу пролива Дарданеллы. «…Сам Эпикур был в некотором смысле из Лампсака, так как он долго жил в Лампсаке и находился в дружественных отношениях с самыми знатными людьми этого города…» — пишет Страбон^{144}. Тут, правда, великий географ не совсем точен, поскольку «долго» на поверку оказывается не таким уж большим сроком, — во всяком случае уже в 306 году до н.э. Эпикур, подзаработав в Лампсаке некоторое количество денег, прибывает в Афины. Здесь он покупает сад, впоследствии ставший знаменитым, и поселяется в нем с учениками, которые сопровождают его во всех переездах.

Суть философии Эпикура лучше всего отражает надпись над входом в сад: «Гость, тебе здесь будет хорошо. Здесь удовольствие — высшее благо». Диоген Лаэртский приводит, как он пишет, «главные мысли» Эпикура. Вот некоторые из них: «Нельзя жить сладко, не живя разумно, хорошо и праведно; и нельзя жить разумно, хорошо и праведно, не живя сладко… Никакое наслаждение само по себе не есть зло… Из всего, что дает мудрость для счастья всей жизни, величайшее — это обретение дружбы… Справедливость не существует сама по себе; это договор о том, чтобы не причинять и не терпеть вреда, заключенный при общении людей и всегда применительно к тем местам, где он заключается…»^{145} Задачу философии Эпикур видел в создании новой этики и познании природы, которое есть прямой путь к избавлению от суеверий и счастью человека. А счастье невозможно без свободы, в том числе и в стремлении к наслаждениям любого рода, которое может быть ограничено только добровольной договоренностью человека с другими людьми. За эти взгляды Эпикуру изрядно, хотя и со значительным опозданием, досталось от христианской церкви.

Странно, но при таком отношении к жизни Эпикур нажил себе немало врагов. Стоики, о которых речь впереди, обвиняли его в том, что он «учил азбуке за ничтожную плату»^{146}. В свете того, что мы знаем об отношении греков к тем, кто работает за деньги, это выглядит оскорблением. Кроме того, Эпикуру вменялось в вину то, что он любил обильно и вкусно поесть, а также многочисленные любовные связи. Впрочем, греческие философы — а ведь были умнейшие люди! — часто вели себя по отношению к противникам из других философских школ, как пауки в банке. Сам Эпикур при всем своем благодушии тоже не очень стеснялся в эпитетах, когда дело доходило до коллег-любомудров. Он величал «учеников Платона — Дионисиевыми лизоблюдами; самого Платона — златокованным мудрецом; Аристотеля — мотом, который пропил отцово добро и пошел наемничать и морочить людей; Протагора — дровоносом, Демокритовым писцом и деревенским грамотеем; Гераклита — мутителем воды; Демокрита — Пустокритом; Антидора — Вертидором; киников — бичом всей Эллады; диалектиков — вредителями; Пиррона — невеждой и невежей»