Всякая тварь - [2]
– Противоречит, не противоречит, а если и твоему отделу и моему дадут премиальные, можно будет повезти ребенка на юг. Иди проверь, что это чудовище делает.
Чудовище тихо сидело в углу ванной и читало журнал «Юный химик». Мать прикрыла дверь и удовлетворенно сказала:
– Все-таки в здоровой обстановке вырастают здоровые дети. Не кричит, не ломает игрушки, в шесть лет читает научно-популярную литературу! Это мои гены.
– Почему это – твои? – обиделся отец. – Логично предположить, что это мои гены. Я, между прочим, семь патентов имею. И почетный председатель городского общества цветоводов.
– А я, значит, дура? – Камилла угрожающе зашевелила длинными ногтями идеальной формы, объектом зависти всех женщин конструкторского бюро. Объектом зависти мужчин конструкторского бюро была вся Камилла целиком почему такая роскошная женщина досталась тощему Эдику, понять не мог никто. – Хрен твоему отделу, а не документация по испытаниям к утру!
– Милочка, ну что ты, в самом деле! Да плевать на эту документацию! Ты умная, ты красивая, твоя мама – ангел…
– Моя мама еще жива! – рявкнула Милочка, но уже более доброжелательно. У нее был взрывной характер, и проще было дать ей проораться.
– Твоя мама – живее всех живых, – примирительно сказал муж. Упоминать тещу к ночи он обычно избегал, но тут не удержался.
– Что значит – живее всех живых? – На кухню вплыла Милочкина мать, Раиса Рашидовна. – Это Ленин живее всех живых, я что, похожа на Ленина? Почему твой муж опять дразнит меня? Да, у меня не самые густые волосы, но усов у меня нет! Я что, желтая? Я больна, и вы мне не говорите?
– Мама, он не говорил, что у тебя есть усы! – застонала Камилла. – Ну чего ты проснулась? Ты себя плохо чувствуешь?
– Я прекрасно себя чувствую! Так и запомните, Эдуард, ПРЕ-КРАС-НО! Почему ребенок не спит? Полночь скоро! Почему он читает при таком освещении? Вы не родители, вы ехидны! Эдуард, вы опять толком не ужинали, съешьте немедленно самсу, имейте совесть, на дочь давно махнула рукой, она вечно на диете, но вам-то диета не нужна, вам вообще уже ничего не поможет, съешьте самсу. – И грохнув посреди бумаг тарелку с выпечкой, Раиса Рашидовна устремилась в ванную.
– Иди к бабуле, мое солнышко, пойдем спать, маленький! Скоро мы к бабуле поедем, на работу пойдем, бабуля даст тебе поиграть калькулятор, нет, бабуля не будет включать Пугачеву, если Русланчик будет себя хорошо вести, конечно. А если не будет, бабуля пригласит Пугачеву на концерт в министерство, и…
В квартире раздался громкий рев: больше всего Руслан боялся Пугачевой, впервые услышанной у бабушки на работе. Он играл с невиданной для семидесятых диковиной – калькулятором, признаком принадлежности бабушки к мелкой советской аристократии: Раиса Рашидовна была старшим экономистом в республиканском министерстве, – и тут зловещий голос из динамика пропел «То ли еще будет, ой-ёй-ёй». Из-под стола Руслана выманивали долго.
Эдуард тихонько вышел на лестничную площадку и закурил.
– Интеллигенция, блядь, – сказал он и поискал глазами, куда бы стряхнуть пепел. Десять лет назад на окончание школы с золотой медалью родители сделали ему подарок – шоколадку. Байские замашки татарской тещи, генеральской вдовы, стояли у него поперек горла – прямо под самсой.
Изначально Раиса Рашидовна имела иные матримониальные планы в отношении дочери – красавица Камилла могла выбирать из шести претендентов. Пятеро были номенклатурными работниками, шестым был Эдуард. Они познакомились, когда Камилла треснула Эдика по голове учебником научного коммунизма. Нищего студента, «да еще и еврея», Раиса Рашидовна не видела зятем даже в страшном сне.
Когда Камилла сообщила, за кого выходит замуж, ее мать зарыдала.
– Что ты так плачешь, как будто ты меня похоронила? – вздернула бровь Милочка.
– Лучше бы я тебя похоронила! – ответила любящая мать.
Эдика к знакомству с тещей собирали всем общежитием. Кто-то дал рубашку, кто-то – костюм, туфли соседа по комнате жали, зато в кармане лежал червонец, заработанный на разгрузке вагонов. Он шел с Милочкой и ее мамой в кафе.
– Скажите, Эдуард, не хотите ли вы сделать пластическую операцию? – сладко поинтересовалась потенциальная теща, помешивая чай так, чтобы ложечка не звякнула о чашку. – У меня есть прекрасный хирург, они воевали вместе с моим мужем, генералом.
Камилла улыбнулась еще более сладко и больно ущипнула родную мать под столом. Чаепитие прошло относительно гладко. Относительно гладко в дальнейшем проходило и общение Эдуарда с тещей во время ее приездов из Молдавии.
Эдуард еще разбогатеет в новом, сломавшем все времени, еще заберет к себе из обнищавшей Молдовы Раису Рашидовну, и они будут ненавидеть друг друга долго и изысканно. Говоря друг другу то, за что в порту бьют кастетом, они свяжутся плотными болезненными узами, которые и есть в сути своей – родство. Она освоит еврейскую кухню и будет разгонять всех, когда он приезжает обедать, «мужчина должен поесть, ну что вы галдите, уйдите все, вы подавать мешаете, ишь, жует, кровопийца». Он будет возить ее по магазинам, потому что «мама, у вас тапочки совсем вид потеряли, не буду я вам без вас ничего покупать, вы меня, мама, потом вместе с этими тапочками и скушаете», искать лучших врачей, потратит сумму, равную стоимости автомобиля, на ее последнюю, уже бесполезную операцию. И будет после ее смерти ходить потерянный по новой, большой квартире, в которой никогда уже не будет пахнуть эчпочмаками и перемячами: Милочка так и не научится готовить.
Сегодня опять стал актуальным жанр врачебной прозы. Той самой, основы которой заложили Булгаков и Вересаев. Оказалось, что проблемы, которые стояли перед их героями, практически не изменились – изменилось общество, медицина ушла далеко вперед, но людская природа осталась прежней. А именно с человеческой сущностью работают медики.Врачебное сообщество довольно закрытое. Такова природа профессии, так исторически сложилось. Именно эта закрытость рождает мифы и стереотипы – о цинизме врачей, о том, что медики понимают человека как сложную ненадёжную машину..
Уже полвека каждое поколение торжественно именуется потерянным. Новая книга Алмата Малатова, смешными и грустными записями которого ежедневно зачитываются тысячи пользователей русского Интернета, посвящена нынешним тридцатилетним. Первому поколению, которое можно смело назвать поколением найденным...
В романе-комедии «Золотая струя» описывается удивительная жизненная ситуация, в которой оказался бывший сверловщик с многолетним стажем Толя Сидоров, уволенный с родного завода за ненадобностью.Неожиданно бывший рабочий обнаружил в себе талант «уринального» художника, работы которого обрели феноменальную популярность.Уникальный дар позволил безработному Сидорову избежать нищеты. «Почему когда я на заводе занимался нужным, полезным делом, я получал копейки, а сейчас занимаюсь какой-то фигнёй и гребу деньги лопатой?», – задается он вопросом.И всё бы хорошо, бизнес шел в гору.
Каждый прожитый и записанный день – это часть единого повествования. И в то же время каждый день может стать вполне законченным, независимым «текстом», самостоятельным произведением. Две повести и пьеса объединяет тема провинции, с которой связана жизнь автора. Объединяет их любовь – к ребенку, к своей родине, хотя есть на свете красивые чужие страны, которые тоже надо понимать и любить, а не отрицать. Пьеса «Я из провинции» вошла в «длинный список» в Конкурсе современной драматургии им. В. Розова «В поисках нового героя» (2013 г.).
Художник-реставратор Челищев восстанавливает старинную икону Богородицы. И вдруг, закончив работу, он замечает, что внутренне изменился до неузнаваемости, стал другим. Материальные интересы отошли на второй план, интуиция обострилась до предела. И главное, за долгое время, проведенное рядом с иконой, на него снизошла удивительная способность находить и уничтожать источники зла, готовые погубить Россию и ее президента…
О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.
Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.
В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.