Вся жизнь - экспедиция - [17]

Ликовала Норвегия, принимая советских спасателей. Ледокол эскортировали иностранные суда, на берегу толпились тысячи людей, развевались красные флаги. Красинцам устраивали трогательные, незабываемые встречи, ледокол едва не растащили на сувениры! Специально для наших моряков в воскресенье (неслыханное дело) открывались двери магазинов, норвежские газеты публиковали портреты героев. Видимо, фото заготовили заранее, чтобы порадовать советских гостей «экспресс-публикацией», и поэтому некоторые фотографии имели весьма отдаленное сходство с оригиналами. Рудольфу Лазаревичу, например, «достался» дородный мужчина с такими же пышными, как у него, усами (Самойловича журналистская братия за это метко окрестила «моржом»), но одновременно с длинными, чуть ли не до плеч, волосами. Можно представить себе, как язвили на судне по поводу такого перевоплощения совершенно лысого профессора!

Почести трогали, но и явно смущали. Самойлович писал: «Что же мы в конце концов сделали особенного? Снарядили подходящее судно и самолет, правильно разработали план действия, запаслись всем по мере сил и, осторожно, но уверенно продвигаясь вперед, с некоторым риском для корабля и самолета исполнили заранее перед собой поставленную задачу. И за это — так много почестей, внимания? Без всякой рисовки я говорил себе, что немного же нужно сделать, чтобы получить мировую известность». И однако с каждым часом красинцы все отчетливее осознавали, какое впечатление произвели самоотверженность и профессиональное мастерство спасателей на людей, даже совершенно далеких от политики, на тех, кто не испытывал добрых чувств к нашему государству.

Мы не раз становились свидетелями торжественных и восторженных встреч героев на родной земле. В наши дни так встречают космонавтов, в 30-е годы так встречали челюскинцев, папанинцев, седовцев. Но по-видимому, первой, поистине всенародной встречей героев Арктики стали торжества в Ленинграде в первые дни октября 1928 года. Когда «Красин» подходил к Кронштадту, моряки увидели разукрашенные флагами корабли Балтийского флота. Три быстроходных эсминца составили почетный эскорт ледокола, над его палубой пролетали, приветственно покачивая крыльями, самолеты. «Красин» вошел в Неву и приблизился к стенке Васильевского острова. 200 тысяч ленинградцев, заполнив набережные и проспекты, встречали славный арктический корабль, не смолкало «ура», звучали оркестры. Несколько часов красинцы не могли пробраться сквозь толпы ликующих людей, и профессор Самойлович сумел войти в свою квартиру лишь глубокой ночью.

На следующий день их уже принимала Москва. Снова толпы счастливых людей, почетный караул на вокзале, митинг на привокзальной площади, а вечером заседание в Большом театре.

Президиум ЦИК СССР наградил группу моряков, пилотов и ученых высокими орденами. Профессор Самойлович получил свою первую награду — только что учрежденный орден Трудового Красного Знамени. Такого же ордена был удостоен — первым среди судов торгового флота — ледокол «Красин».

Триумф, если можно так выразиться, набирал силу. Участники экспедиции нарасхват, за них чуть ли не сражаются и общественные организации, и города, и целые республики: пусть приезжают к нам, мы хотим видеть их собственными глазами, ведь мы так переживали за них! Города России, Белоруссии, Украины, Закавказья (кстати сказать, книга Самойловича о походе «Красина», выдержавшая 4 издания на русском языке, была почти тотчас же переведена на грузинский) приглашают к себе красинцев. И те охотно откликаются на просьбы приехать, встретиться, побеседовать, прочесть лекцию. Позже Самойлович прикинул, что за год с небольшим выступил около 400 раз!

Такие встречи требовали много сил. В Баку, например, Рудольфу Лазаревичу пришлось выступать в городе и на нефтепромыслах по 6–7 раз в день, то же самое было в Тбилиси и Ростове, Казани и Киеве. Особенно запомнилось ему пребывание в Батуми. Едва выйдя на привокзальную площадь, он оказался в тесном кольце местных пожарников, которые по команде «Бери!» схватили его и стали качать, а по команде «Опускай!» дисциплинированно и бережно опустили на землю…

В самом начале 1929 года Самойлович и его товарищи по «Красину» впервые выезжают за границу — взбудораженный и восхищенный мир желает видеть и слышать живых героев. Они едут «просвещать буржуев», как написала одна наша газета, едут, чтобы встречаться с президентами и монархами, премьерами и лидерами партий, а главное — с обыкновенными людьми, такими же, как они сами. Истинные полпреды своего государства, они самим фактом своего присутствия в той или иной стране активно рушат сложившиеся предубеждения, устанавливают столь необходимые молодой республике дружеские контакты.

Красинцев встречают страны Европы: Франция, Бельгия, Голландия, Швейцария, Швеция, Чехословакия… С особыми чувствами едет профессор Самойлович в Германию, в свою альма-матер — Королевскую горную академию. Во Фрейберге его приветствуют юные коллеги, будущие горные инженеры. С не меньшим воодушевлением встречает его здесь и вдова портного Штарке, которому студент Самойлович еще с 1904 года задолжал 30 марок, и долг тут же погашается к большому восторгу многочисленных свидетелей…