Вся ваша ненависть - [63]

Так вот, проблема в том, что, попробуй я упомянуть их с папой ссору, мама ответит: «Не лезь в дела взрослых». Казалось бы, раз уж в этой ссоре отчасти виновата я, то это и мое дело тоже, – ан нет.

– Не вешай мне лапшу на уши, – качает головой мама. – Ты же всегда за троих кушаешь.

Я закатываю глаза и зеваю. Она разбудила меня ни свет ни заря и заявила, что мы с ней едем в «Айхоп», как в старые добрые времена, когда еще не было Секани, который своим появлением испортил нам всю малину.

Так как дома у дяди Карлоса всегда лежит запасная форма для Секани, сегодня он может пойти в школу вместе с Дэниэлом. А у меня в дядином доме только спортивные штаны и футболка с Дрейком. В прокуратуру в таком прикиде не заявишься, а потому я должна заехать домой и переодеться.

– Спасибо, что привезла меня сюда, – говорю я.

– Всегда пожалуйста, малыш. Давненько мы не проводили время вместе. Кое-кто решил, что тусоваться со мной больше не круто, хотя мне казалось, что я все такая же классная… Короче, проехали. – Она делает глоток горячего кофе. – Боишься разговора с прокуроршей?

– Не особо. – Правда, теперь я замечаю, что до встречи в девять тридцать осталось всего три с половиной часа.

– Из-за дурацкого интервью грустишь? И ублюдок же он.

Ну вот, начинается.

– Мам…

– Отправил своего папочку на телик рассказывать сказки, – фыркает она. – Да кто поверит, что взрослый мужик испугался двоих детей?

В интернете пишут то же самое. Вся чернокожая аудитория твиттера ополчилась на отца Круза: говорят, мол, за такую актерскую игру его впору звать Томом Крузом. И в тамблере та же песня. Я уверена, многие ему поверили (та же Хейли), и все-таки мисс Офра была права: полиции интервью вышло боком. Люди, которые даже не знакомы со мной или Халилем, занимают нашу сторону. В общем, интервью меня беспокоит, но не сильно.

– Да дело не только в интервью, – говорю я. – Но и во всем остальном.

– Например?

– В Халиле, – говорю я. – Деванте кое-что мне о нем рассказал, и теперь мне совестно.

– А что он рассказал?

– Почему он продавал наркотики. Оказывается, так он пытался помочь мисс Бренде выплатить долги перед Кингом.

У мамы округляются глаза.

– Что?

– Ага. И Королем Халиль не был. Он отказал Кингу, а тот начал всем врать, чтобы сохранить лицо.

Мама качает головой.

– Почему я не удивлена? Это очень в стиле Кинга.

Я сижу, уставившись на оладьи.

– Я должна была понять. Должна была.

– Малыш, откуда ты могла знать? – вздыхает мама.

– В том-то и дело. Будь я рядом, я бы…

– …Точно его не отговорила. Халиль был почти таким же упрямым, как ты. Я знаю, он много для тебя значил и был тебе даже больше, чем просто другом, но ты не должна себя винить.

Я поднимаю взгляд.

– Что значит «больше, чем просто другом»?

– Старр, не включай дурочку. Вы долго друг за другом увивались.

– Думаешь, он за мной тоже?

– Боже! – Мама закатывает глаза. – Вообще-то это я тут старая, а ты…

– Ты себя только что старой назвала.

– Старшая, – поправляет себя мама и украдкой на меня косится. – Да и то все видела. Как же ты не поняла?

– Не знаю. Он все время говорил про других девчонок. Странно это все. К тому же я думала, что любовь прошла, хотя иногда сомневаюсь.

Мама водит пальцем по краю чашки.

– Чав, – говорит она и вздыхает. – Послушай, малыш. Ты же скорбишь, а скорбь усиливает чувства, вот ты и ощущаешь то, чего не ощущала уже давно. Если ты любишь Халиля, в этом нет ничего зазорного.

– Даже если я встречаюсь с Крисом?

– Конечно. Тебе шестнадцать. Ты можешь любить не только одного человека.

– То есть, по-твоему, я могу быть шлюшкой?

– Так! – Она тычет в меня пальцем. – Еще чуть-чуть, и я пну тебя под столом. Я просто прошу, чтобы ты себя не корила. Скорби по Халилю сколько хочешь. Скучай по нему, грусти о том, что могло случиться, дай чувствам волю. Но, как я уже говорила, не переставай жить. Хорошо?

– Хорошо.

– Вот и славно. Мы насчитали уже две причины, – продолжает мама. – Что еще стряслось?

Чего только не… Голова гудит – у мозгов перегрузка. Наверное, эмоциональное похмелье – почти то же самое, что и обычное похмелье.

– Хейли, – говорю я.

Мама прихлебывает кофе. Громко.

– Что эта девчонка натворила на этот раз?

Опять начинается.

– Мам, она никогда тебе не нравилась, да?

– Не в том дело. Мне не нравилось, как ты за ней бегаешь. Будто у тебя нет своей головы на плечах.

– Я не…

– Ой, не надо, Старр! Помнишь, как ты клянчила у меня ударную установку? Зачем?

– Потому что Хейли решила основать группу и мне понравилась эта идея.

– Погоди-ка, разве не ты говорила мне, что хочешь быть гитаристкой? Но Хейли решила, что ты будешь барабанщицей.

– Да, но…

– Потом эти ваши мальчики Джонас, – говорит она. – Кто тебе больше всего нравился?

– Джо.

– А кто сказал, что ты будешь кучерявым?

– Хейли, но Ник не уступал остальным, и вообще, это всё детские разборки…

– Ну-ну! В прошлом году ты умоляла меня разрешить тебе покрасить волосы в фиолетовый. Почему же, Старр?

– Я хотела…

– Нет. Почему, Старр? Назови настоящую причину.

Блин. Вырисовывается шаблон.

– Потому что Хейли хотела, чтобы у нас троих волосы были одного цвета.

– Вот и-мен-но. Малыш, я тебя люблю, но ты неоднократно переступала через свои желания, лишь бы угодить этой девочке. Уж прости, что она мне не нравится.