Вся ваша ненависть - [19]

– Господи Иисусе, – вздыхает Люк. – Да я просто попросил доллар, чтобы купить «Поп-тартс» в автомате.

– Я не позволю выкинуть свои деньги на испорченное в микроволновке печенье!

– Да ведь его изначально нужно подогревать! – возражает он.

– Вообще-то я согласна с Люком, – вдруг вмешивается Джесс. – Теплые «Поп-тартс» в десять раз вкуснее.

Я отодвигаюсь, так что ее голова соскакивает с моего плеча.

– Мы больше не подруги.

Джесс показно открывает рот, а потом надувает губы.

– Ну ладно, ладно, – вздыхаю я, и она с широкой улыбкой кладет голову обратно. Чудачка. Не знаю, как она будет жить без моего плеча, когда мы выпустимся из школы.

– Всех, кто разогревает «Поп-тартс», надо сразу отдавать под суд, – заявляет Хейли.

– А потом в тюрьму, – добавляю я.

– И в принудительном порядке кормить обычными «Поп-тартс», пока они не признают, до чего это вкусно, – подхватывает Майя.

– Решено, – заканчивает Хейли и бьет по столу, точно вынося приговор.

– Да вы поехавшие, – говорит Люк, спрыгивая со стола. Он пристально смотрит на волосы Хейли. – Кажется, краска проела тебе мозги.

Когда он поворачивается, чтобы уйти, Хейли отпускает ему оплеуху. Она покрасила отдельные пряди синим и срезала волосы до плеч. Помню, в пятом классе она решила подстричься во время теста по математике, просто потому что ей так захотелось. И тогда мы впервые осознали, что ей пофиг на мнение окружающих.

– А мне нравится синий, Хейлс, – говорю я. – И стрижка твоя тоже.

– Ага. – Майя улыбается до ушей. – Вылитый Джо Джонас[38].

Хейли мгновенно оборачивается и испепеляет нас взглядом. Мы с Майей хихикаем.

Фишка в том, что где-то глубоко на ютьюбе зарыто видео, где мы втроем открываем рты и притворяемся, будто играем на гитарах и ударных под песню Jonas Brothers. Хейли была Джо, я – Ником, а Майя – Кевином. На самом деле я тоже хотела быть Джо (потому что была тайно в него влюблена), но Хейли так настаивала на своем, что я возражать не стала. Я часто позволяю ей командовать и поступать по-своему. До сих пор. Видимо, это неотъемлемая часть Старр-из-Уильямсона.

– Безумно хочу найти то видео, – говорит Джесс.

– Ну уж нет! – вопит Хейли, соскакивая со стола. – Никто и никогда его не найдет. – Она садится напротив нас. – Никогда. Ни-ко-гда. Если вспомню пароль от того аккаунта, то вообще удалю.

– О-о-о, а как он назывался? – спрашивает Джесс. – Что-то вроде JoBro Lover[39], нет? Стоп, точнее, JoBro Lova. В средних классах все любили так писать.

Я ухмыляюсь и тихонько замечаю:

– Почти угадала.

Хейли быстро переводит на меня взгляд.

– Старр!

Майя и Бритт начинают ржать.

В такие моменты в Уильямсоне я как в своей тарелке. Я нашла здесь близких себе людей и столик, где можно проводить время вместе, даже несмотря на кучу ограничений, которые на себя наложила.

– Ну хорошо, – улыбается Хейли. – Все с вами понятно, Майя Джонас и «Звездная девочка-Ника-2000…»

– Кстати, Хейлс, – перебиваю я, пока она не успела произнести мой старый ник до конца, и она улыбается еще шире. – Как каникулы прошли?

Хейли перестает улыбаться и закатывает глаза.

– Ох, да чудесно. Папа с Любимой Мачехой потащили нас с Реми в дом на Багамах для «воссоединения семьи».

И – бам! Я чувствовала себя как в своей тарелке, но теперь чувству конец. Внезапно я вспоминаю, как сильно отличаюсь от большинства в этой школе. Меня с братьями на Багамы «тащить» бы не пришлось – будь такая возможность, мы бы добрались туда вплавь. Для нас семейный отпуск значит выходные в местном отеле с бассейном.

– Прямо как мои родаки, – вздыхает Бритт. – Третий год подряд возят нас в гребаный «Мир Гарри Поттера»[40]. Меня уже тошнит от сливочного пива и пошленьких семейных фоток с волшебными палочками.

Охренеть. Кто вообще, блин, станет жаловаться на «Мир Гарри Поттера»? Или на сливочное пиво? Или волшебные палочки?

Надеюсь, про мои весенние каникулы никто не спросит. Они ездили в Тайбэй, «Волшебный мир Гарри Поттера» и на Багамы. А я тусовалась у себя в районе и видела, как коп убивает моего друга.

– Ну ладно, наверно, на Багамах было не так уж плохо, – говорит Хейли. – Предки грозились, что мы будем заниматься всякой семейной фигней, но в итоге мы делали что хотели.

– И поэтому ты постоянно мне писала? – смеется Майя.

– Ну так я этого и хотела.

– Каждый день, с утра до вечера, – добавляет Майя. – Забив на разницу во времени.

– Да пофиг, Коротышка. Сама ведь с удовольствием со мной болтала.

– А, – вставляю я. – Круто.

Но на самом деле – нет. Мне Хейли за каникулы не написала ни разу. Последнее время она вообще мне почти не пишет. В лучшем случае раз в неделю, а раньше писала каждый день. В наших отношениях что-то изменилось, но ни одна из нас этого не признает. В Уильямсоне мы общаемся нормально, вот как сейчас, но за пределами школы лучшими подругами быть перестали. Не знаю почему.

А еще она отписалась от моего тамблера и не догадывается, что я в курсе. Однажды я запостила фотографию Эмметта Тилла, чернокожего четырнадцатилетнего мальчика, которого в 1955 году убили за то, что он свистнул вслед белой женщине. Его изуродованное тело не было похоже на человеческое. Возмущенная Хейли моментально от меня отписалась. Я думала, ей трудно поверить, что кто-то мог поступить так с ребенком, но нет. Она не могла поверить, что я перепостила такую ужасную картинку.