Вся ваша ненависть - [100]

– Моя парикмахерская! – кричит мистер Льюис и рвется к ней, но мистер Рубен его удерживает. – Моя парикмахерская!..

Папа беспомощно стоит посреди улицы и тяжело сопит. Собралась толпа; люди, прикрыв рты руками, молча наблюдают за происходящим.

Неподалеку грохочут басы. Папа медленно оборачивается. На перекрестке у винной лавки припаркована серая «БМВ», на которую облокотился Кинг. Другие Короли тоже здесь: кто-то сидит на капоте, кто-то ржет и показывает на нас пальцами.

Кинг смотрит папе в глаза и достает зажигалку. Из нее вырывается искра.

Аиша говорила, что Кинг вздрючит нас всех за то, что я настучала на него по телику. Нас всех – значит, всю семью. Вот оно.

– Сукин ты сын! – Папа несется на Кинга, а его парни идут навстречу, однако папу сдерживает дядя Карлос. Короли, улюлюкая, берутся за стволы, а Кинг смеется, словно смотрит комедию. – Тебе смешно? – орет папа. – Трусливый ты говнюк! Вечно прячешься за своих парней!

Кинг перестает смеяться.

– Да, ты не ослышался! Я ни хрена тебя не боюсь! Чего тебя бояться? Только детей сжигать и можешь, ссыкун ты долбаный!

– О-о, я ему покажу! – Мама тоже срывается с места, но дядя Карлос из последних сил хватает и ее.

– Он поджег магазин Мэверика! – громогласно объявляет мистер Льюис на случай, если кто-то не услышал. – Кинг поджег магазин Мэверика!

В толпе пробегает шепоток, и десятки презрительно сощуренных глаз обращаются к Кингу. Конечно, именно в этот миг решают появиться копы и пожарные. Ну разумеется. В Садовом Перевале так всегда.

Дядя Карлос убеждает моих родителей отойти. Кинг с горящими глазами подносит сигару к губам. Я хочу взять у мистера Льюиса биту и бахнуть его по башке.

Пожарные берутся за работу, и копы приказывают людям отойти. Кинг и его парни совсем повеселели, как будто копы помогают им.

– Повяжите же их! – вопит мистер Льюис. – Это они начали пожар!

– Дед сам не сечет, что мелет, – отвечает Кинг. – От дыма в мозгах помутнело.

Мистер Льюис бросается на Кинга, но его удерживает один из полицейских.

– Я не сумасшедший! Ты начал пожар, и все это знают!

У Кинга вздуваются желваки.

– Следи за языком и не наговаривай.

Папа смотрит на меня, и на лице его такое выражение, которого я никогда раньше не видела. Он поворачивается к копу, который держит мистера Льюиса, и произносит:

– Он не лжет, офицер. Это Кинг начал пожар.

Ни-хре-на-се-бе. Папа стучит.

– Это мой магазин, – объясняет он. – И я знаю, что это он его поджег.

– Вы видели, как он это делает? – уточняет коп.

Нет. В том-то и проблема. Мы знаем, что это сделал Кинг, но никто не видел…

– Я видел, – говорит мистер Рубен. – Это он.

– Я тоже, – подхватывает Тим.

– И я, – добавляет мисс Иветт.

И вся толпа повторяет за ними, указывая на Кинга и его шайку. Стучат все. Чертовы правила больше не работают.

Кинг тянется к двери машины, но двое полицейских достают пистолеты и приказывают ему и его парням лечь на землю.

Приезжает скорая. Мама сообщает медикам, что мы надышались угарным газом, а я влезаю, чтобы рассказать им о Деванте (хотя по фингалу у него под глазом и так понятно, что ему нужна помощь). Медики оставляют нас четверых сидеть на бордюре и надевают на каждого по кислородной маске. Я думала, что уже оклемалась, но только теперь начинаю вспоминать, до чего хорош чистый воздух. С того момента, как мы приехали в Садовый Перевал, я дышала одним только дымом.

Медики осматривают бок Деванте. Заметив фиолетовый отек, они рекомендуют ему сделать рентген, но он не хочет лезть в скорую, и маме приходится пообещать, что она довезет его лично.

Я кладу голову Крису на плечо; мы держимся за руки, сидя в кислородных масках. Не буду гнать, что этот вечер стал лучше, потому что он оказался рядом, – честно говоря, вечерок выдался долбанутый, и улучшить его не могло ничего. Но от того, что Крис был со мной, хуже определенно не стало.

К нам подходят мои родители. Папа поджимает губы и бормочет что-то маме, но она пихает его локтем в бок и говорит:

– Веди себя хорошо. – А потом садится между Крисом и Сэвеном.

Папа поначалу нависает надо мной и Крисом, будто ждет, что мы отодвинемся и дадим ему сесть между нами.

– Мэверик, – одергивает его мама.

– Ладно-ладно. – И он садится с другой стороны от меня.

Мы смотрим, как пожарные тушат пожар. Правда, в этом уже нет особого смысла: от магазина останется один лишь остов.

– Вот черт… – вздыхает папа, водя ладонью по своей лысой голове.

Прямо сердце разрывается. Мы как будто теряем члена семьи. В этом магазине я провела бóльшую часть своей жизни.

Я поднимаю голову с плеча Криса и кладу на папино. Тот обвивает меня рукой и целует в волосы. На долю секунды я вижу, как по лицу его скользит самодовольная улыбка. Какой же он ребенок…

– Так, постойте-ка минуточку, – спохватывается он, вдруг отстранившись. – Где это вы шлялись?

– Вот и я хочу знать, – подхватывает мама. – И какого черта игнорировали мои сообщения?

Серьезно? Мы с Сэвеном чуть не сгорели, а они злятся, что мы им не перезвонили? Я снимаю маску.

– Долгая выдалась ночка.

– О, в этом я не сомневаюсь, – фыркает мама. – Кажется, мы с тобой вырастили маленькую радикалку, Мэверик. По всем новостям показывают, как она метает в копов слезоточивой гранатой.