Вся правда о Муллинерах - [12]

— Вы не ждали меня увидеть?

— Бесспорно, — ответил Уилфред сурово, — я никак не ожидал увидеть вас в таком костюме в присутствии представительницы прекрасного пола.

— Мой костюм тут ни при чем, — отпарировал сэр Джаспер и обернулся к дворецкому. — Мургатройд, исполняйте свой долг!

Дворецкий перешагнул порог комнаты. Лицо его было ужасным.

— Остановитесь! — вскричала Анджела.

— Я же еще не начал, мисс, — почтительно указал дворецкий.

— Вы не прикоснетесь к Уилфреду! Я люблю его.

— Как! — изумился сэр Джаспер. — После того, что произошло?

— Да. Он все объяснил.

Карминное лицо баронета свирепо насупилось.

— Держу пари, он не объяснил, почему оставил меня вариться в адской турецкой парильне. От меня уже дым валил, когда Мургатройд, преданнейший из преданных, услышал мои крики, явился и освободил меня.

— Хотя в мои обязанности это и не входит, — пояснил дворецкий.

Уилфред устремил на баронета твердый взгляд.

— Если бы, — сказал он, — вы пользовались муллинеровским «Сбросим вес», признанным средством от тучности, как в форме таблеток, три шиллинга за жестянку, или в жидкой форме, пять шиллингов шесть пенсов за флакон, вам не было бы нужды в турецкой парильне. Муллинеровский «Сбросим вес», который не содержит никаких вредных химикалий, но составлен исключительно из целебных трав, гарантирует уменьшение веса непрерывно, плавно и без возникновения слабости со скоростью два фунта в неделю. Используется членами самых знатных семей.

Огонь ненависти угас в глазах баронета.

— Это факт? — прошептал он.

— Да!

— Вы гарантируете?

— Все муллинеровские препараты имеют полную гарантию.

— Мой мальчик! — вскричал баронет и потряс руку Уилфреда. — Бери ее, — добавил он прерывающимся голосом. — Вместе с моим б-б-благословением.

За его спиной раздалось деликатное покашливание.

— Сэр, а у вас случаем не найдется что-нибудь от прострела? — осведомился Мургатройд.

— Муллинеровский «Облегчитель» исцелит самый застарелый прострел за несколько дней.

— Да благословит вас Бог, сэр! Да благословит вас Бог, — прорыдал Мургатройд. — А где я мог бы его приобрести?

— В любой аптеке.

— Он меня прихватывает главным образом пониже спины, сэр.

— Больше ему вас прихватить не удастся, — сказал Уилфред.

Остается добавить совсем немного. Теперь Мургатройд — самый гибкий дворецкий во всем Йоркшире. Сэр Джаспер весит чуть меньше двухсот десяти фунтов и подумывает о том, чтобы вновь скакать за лисицей. Уилфред и Анджела — супруги, и, как меня поставили в известность, никогда еще свадебные колокола старинной церкви в деревушке ффинч не звонили с таким энтузиазмом, как в то июньское утро, когда Анджела повернула к своему любимому личико, коричневый оттенок которого был столь же глубок и ровен, как цвет антикварного орехового столика, и ответила на вопрос священника: «Берешь ли ты, Анджела, этого Уилфреда?» застенчивым «да». Теперь у них два чудесных мальчугана. Меньший, Персиваль, учится в приготовительной школе, а старший, Фердинанд, — в Итоне.

На этом мистер Муллинер, допив свое горячее виски, пожелал нам всего наилучшего и удалился.

С его уходом воцарилась тишина. Общество, казалось, погрузилось в глубокие размышления. Затем кто-то поднялся на ноги.

— Ну, что же, спокойной ночи всем, — сказал он.

И это словно бы подвело итог вечеру.

Муллинеровский «Взбодритель»

Деревенское хоровое общество поставило «Колдуна» Гилберта и Салливена для очередного сбора средств на церковный орган, и, когда мы сидели у окна «Отдыха удильщика», покуривая трубки, по улочке мимо нас повалила толпа расходившихся зрителей. До наших ушей доносились обрывки куплетов, и мистер Муллинер принялся подпевать вполголоса.

— Ах, помню, что бле-е-едным и ю-у-у-ным я младшим священником был, — выводил мистер Муллинер тем посапывающим голосом, какой певцы-любители приберегают для старинных опусов. — Поразительно, — добавил он своим обычным тоном, — как изменяется мода даже на священников. В наши дни бледные и юные младшие священники практически перевелись.

— Совершенно справедливо, — согласился я. — В подавляющем большинстве это дюжие молодчики, чемпионы по гребле в своих колледжах. По-моему, бледного и юного младшего священника мне не довелось встретить ни разу.

— Мне кажется, вы не знакомы с моим племянником Августином?

— Не имел удовольствия.

— Описание, даваемое в этих куплетах, удивительно ему подошло бы. Вам, разумеется, интересно узнать побольше о моем племяннике Августине.

В то время, о котором я говорю (начал мистер Муллинер), мой племянник Августин был младшим священником, очень юным и чрезвычайно бледным. В отрочестве его сила уходила в рост, и у меня есть основания полагать, что в богословском колледже некоторые наиболее необузданные натуры помыкали им. Во всяком случае, когда он обосновался в Нижнем Брискетте-на-Мусоре в качестве помощника приходского священника преподобного Стэнли Брендона, второго такого кроткого и скромного блюстителя душ вы бы не отыскали на расстоянии дневного перехода. У него были льняные волосы, испуганные голубые глаза, а манерой держаться он походил на благочестивую, но робкую треску. Короче говоря, он был именно тем образчиком младшего священника, какой, видимо, столь часто встречался в восьмидесятых годах прошлого века, или когда там Гилберт писал либретто «Колдуна».