Встречные огни - [35]
З а т е м н е н и е.
Резиденция гестапо. Г о ф м а й е р слушает доклад Э в е л и н ы.
Э в е л и н а. Минирование города закончено в десять ноль-ноль. Ликвидация завода «Гена» займет… четыре целых и две десятых минуты. Судоремонтный, Январский, а также вокзал, оперный театр и все прочие объекты — соответственно.
Г о ф м а й е р. Девяносто минут, и вместо Одессы — зона пустыни!
Э в е л и н а. Что делать с Чернегой и его невестой? Расстрелять?
Г о ф м а й е р. Нет, этого мало! Надо придумать такое, чтоб вся Одесса содрогнулась.
Э в е л и н а. Повесить?
Г о ф м а й е р. В Успенском соборе!!! Соберите на это зрелище побольше зрителей! И чтоб церковный хор, и музыка… Каждая акция должна вызывать глубокие эмоции.
Э в е л и н а. «Товарищ Андрей» явится в Успенский собор их спасать, или я не знаю психологию русских. (Уходя.) В приемной — городской голова.
Гофмайер кивает. Эвелина уходит и через мгновение пропускает в кабинет П ы н т ю, которого сопровождает Г е о р г е.
П ы н т я (взволнованно). Господин оберфюрер. Я теперь буду жить у вас.
Г о ф м а й е р. Что это значит?
П ы н т я. Под мой дом подложена совершенно адская машина.
Г о ф м а й е р. Кто вам сказал?
П ы н т я. Эта листовка:
Г о ф м а й е р. Глупости! Все мины заведены на определенное время. Они взорвутся, когда вы будете уже далеко. Там часовой механизм.
П ы н т я. Но в моем доме любые часы почему-то всегда спешат!
Г о ф м а й е р. Кто вам дал эту листовку?
П ы н т я. Моя личная охрана.
Г е о р г е. Так точно. Ваши солдаты хотят взорвать господина Пынтю и его любимую супругу.
Г о ф м а й е р. Романише тойфель! Ты хочешь спровоцировать конфликт между мной и городским головой, а может быть, больше — между великим фюрером и вашим Антонеску?!
П ы н т я (Георге). Негодяй! Я отдам тебя под суд!
Г е о р г е. Если до того не взлетим в воздух!
Г о ф м а й е р. Где он взял эту листовку? (Хлопает в ладоши.)
Из-за портьеры появляются д в о е э с э с о в ц е в.
Пусть его допросит Грот.
Эсэсовцы уводят Георге.
П ы н т я. Простите его, господин оберфюрер!
Г о ф м а й е р. Кто вам разрешил даже ко мне являться в сопровождении своего телохранителя?
П ы н т я. Боюсь оставлять одного: сбежит, подлец, и мое тело останется без охраны!
Входят а д ъ ю т а н т и э с э с о в ц ы. Эсэсовцы занимают место у входа.
А д ъ ю т а н т. Прибыл парикмахер Станислав.
Г о ф м а й е р. Я жду его.
Адъютант уходит. Появляется С т а с и к.
С т а с и к. Всегда к вашим услугам, как говорил мой знакомый гробовщик.
П ы н т я. Представителям базарной интеллигенции — слава!
Г о ф м а й е р. О, мой спаситель… рад вас видеть!
С т а с и к (Пынте). Как поживает мадам Пынтя?
П ы н т я. Сидит на чемоданах и вот-вот взорвется!
С т а с и к. Не женщина, а взрывчатое существо!
Г о ф м а й е р (Пынте). Вы можете идти домой.
П ы н т я. Индивидуально? Без охраны?
Г о ф м а й е р (указывая на эсэсовцев). Они вас проводят!
П ы н т я. О, с такой охраной не страшно и на тот свет! (Уходит в сопровождении эсэсовцев.)
С т а с и к (ему вслед). Приятного путешествия!
Г о ф м а й е р. Я готов бриться.
С т а с и к (раскладывая парикмахерские принадлежности). Удивительный вы человек, господин Гофмайер! В ресторане в вас стреляли, вы даже не шелохнулись. Сейчас большевики наступают. В городе суматоха, внизу ваши солдаты так дружно стучат молотками, пакуя соответствующее имущество, что невольно вспоминается кладбище в дни массовых предприятий… а вы — наводите туалет и хоть бы хны!
Г о ф м а й е р. Немецкая аккуратность.
С т а с и к (разводя мыло). Если бы мне сказали, что я когда-нибудь намылю шею самому господину Гофмайеру, я б ни за что не поверил!
Г о ф м а й е р. Осторожно, у меня здесь бородавка!
С т а с и к (держа его за нос). Спасибо, что предупредили! Я ведь мог с ней обойтись, как с банальным прыщиком!
Г о ф м а й е р (неожиданно). «Товарищ Андрей»! Скажите, герр Станислав, вы никогда его не встречали?
С т а с и к. Что вы! Стасик и Андрей никогда не могут встретиться. Один обязательно должен уничтожить другого! Представьте себе: вчера я подхожу к моей парикмахерской, и что я вижу? На дверях — записка. (Читает.)
Г о ф м а й е р. Не волнуйтесь, герр Станислав, вы в гестапо.
С т а с и к. Поэтому я и волнуюсь. А цуцика овчарной системы у вас нет? Очень помогает.
Г о ф м а й е р. Оставьте глупости!
С т а с и к. Легко сказать! Если вас, не дай бог, эвакуируют из Одессы, я останусь один на один с НКВД!
Г о ф м а й е р. В случае тактического отступления мы заберем вас с собой, но… я открою вам одну военную тайну. Партизаны заминировали весь город. Представляете — девяносто минут, и вместо Одессы — зона пустыни.
С т а с и к. Какой ужас!
Г о ф м а й е р. Погибнет мирное население: старики, женщины, дети…
Путевые заметки украинского писателя Григория Плоткина раскрывают перед читателями неприглядную правду о так называемом «рае для евреев на земле». Автор показывает, в каких тяжелых условиях живут обманутые сионистскими лидерами сотни тысяч еврейских переселенцев, как по воле американского империализма израильская земля превращается в военный плацдарм для новых агрессивных авантюр.