Встречи на перекрестках - [9]

Пройдя между беседующими на актуальную тему аборигенами, мы вошли в правление колхоза. Как и написано было несколько лет назад в очерке журналиста Лиходеева, в конторе сидел за письменным столом председатель Щекин. Неизвестно, каким ветром занесло в Тофаларию этого русского человека, но он долгое время выполнял в Верхней Гутаре миссию белого человека и, по многочисленным отзывам, очень неплохо. Справедливое слово Щекина в поселке было равносильно закону.

К пришлым людям, в нашем лице, Щекин отнесся весьма доброжелательно и объяснил условия найма оленьего транспорта. Единицей найма является связка из четырех оленей, за каждого надо платить колхозу 1 рубль 60 копеек в день. Число дней считается из расчета туда и обратно. Причем, на одном олене едет проводник, стоимость которого входит в стоимость верхового оленя. (Как далеки эти почти бескорыстные времена!) Один олень берет 30 килограмм груза. Остальной груз и свои тела наниматели передвигают пешком.

Мы заплатили за две связки оленей (и двух проводников), чтобы они сопровождали нас до вершины Прямого Казыра. В качестве любезности Щекин рассказал нам о специфике существования колхоза «Кызыл Тофа». Основное занятие местных жителей – оленеводство и охота. Организовали также ферму черно-бурых лисиц, но она оказалась нерентабельной: лисы жрут только мясо и все охотники заняты его добычей, чтобы прокормить этих тварей.

Основной предмет охоты – соболь. Добывают соболя только зимой, так как летний мех его не имеет товарной ценности. У каждого охотника свой охотничий участок и он выезжает в зимнюю тайгу «тэт на тэт» со связкой оленей на два-три месяца. (Занятие далеко не для каждого «белого человека».) Одного зверька охотник тропит иногда несколько дней и за шкурку соболя государство платит ему восемнадцать рублей. У нас в городском магазине такая шкурка стоит от трехсот до четырехсот рублей – неплохой навар получает государство. Причем, продажа соболя на сторону карается по закону, т.к. пушнина ничто иное как «мягкое золото».

Охотятся аборигены также на изюбря, марала и на медведя. Но основной источник мясопродуктов – кабарга, самый маленький олень весом не более пятнадцати килограммов. Кроме того, кабарга имеет мускусную железу, которая ценится как целебное народное средство. До недавнего времени кабарги в горах было немереное количество.

Обнаруживает тоф, что у него в доме кончилось мясо, идет на несколько часов в тайгу и добывает кабарожку на ужин. Но в последнее время в тайге работает много экспедиций, и количество зверя резко уменьшилось.

Попрощались мы с председателем, и пошли по его рекомендации договариваться с проводником Александром Холломоевым.

Поселок Верхняя Гутара построен в тридцатые годы с целью прекратить кочевой образ жизни оленеводов и приучить их к оседлости. Советская власть хотела добра малым народам, вкладывала в это мероприятие значительные средства, но оседлость нарушала привычный образ жизни кочевого человека и технологию выпаса оленей. Дело в том, что олень может существовать только поедая особый мох под названием ягель. А съеденный стадом оленей ягель восстанавливается через тридцать – сорок лет. Поэтому стада оленей находятся в постоянном круговом движении – кочевье, с периодом в несколько десятков лет, переходя от пастбища к пастбищу. Подобная проблема существует не только для тофов, но также для ненцев, манси, эвенков и прочих северных кочевых народов.

В конце концов, была выработана следующая модель окультуривания оленеводов: в поселке располагается правление колхоза и сельский совет, клуб, почта с радиотелеграфом, может быть даже школа интернат. Имеются также дома для проживания колхозных семей, представители которых периодически уходят в тайгу пасти оленей, охотиться, ловить рыбу, сопровождать экспедиции.

В тридцатые годы началось массовое строительство таких поселков, но привыкшие к кочевой жизни оленеводы переселялись в них весьма неохотно. И тому порой были уважительные, но порой непонятные для белого человека причины.

Например, в Верхней Гутаре также построили добротные деревянные рубленые дома для каждой семьи. Но тофы предпочитали жить в чуме, который стоял во дворе, а деревянный дом использовали как подсобное помещение в качестве хранилища охотничьих принадлежностей и добытых шкур. Вроде бы имело место непонимание своего счастья первобытным человеком. Но ларчик открывался просто: в деревянном доме заводились клопы, к которым тофы не привыкли. А полчища блох в чуме их не беспокоили в силу привычки к этим насекомым с детства. Точно так же, как и к комарам.

Я привел этот пример не для того, чтобы посмеяться над любимыми мной Саянскими аборигенами, а для того, чтобы подчеркнуть, как непросто приобщать к европейской цивилизации первобытные народы. Да и вопрос, надо ли это делать повсеместно и в принудительном порядке?

Характерное и далеко не лучшее влияние европейской цивилизации на малые народы – приобщение их к употреблению крепких спиртных напитков. Дело в том, что организмы людей монголоидной расы, к которой принадлежат и тофы, генетически не приспособлены для эффективного расщепления молекул этилового спирта. И эти люди, вкусив «огненной воды», быстро превращаются в деградирующих алкоголиков.