Встречи и разлуки - [30]

— Я люблю тебя, Линда, — сказал он нежно, — на днях нам нужно будет с тобой о многом поговорить, но теперь иди и ложись спать, и забудь обо всем, кроме того, что ты счастлива и что мы нашли друг друга.

Я думала, что мне не уснуть, в таком я была смятении, горе и радость смешались у меня в душе, но, как только я разделась и легла, почти мгновенно заснула.

Мне приснился такой странный сон, что я помнила его, проснувшись наутро…

Я находилась в темном тоннеле и искала кого-то, кто ушел, и никак не могла найти. Я двигалась вслепую, спотыкаясь, руками ощупывая дорогу, но никак не могла выбраться, пока наконец не подняла глаза и не увидела наверху, как будто на стене, Гарри и Бесси. Они смотрели на меня. «Поднимайся, Линда», — звали они, и солнце светило так ярко, что их лица сияли в его лучах. «Но как же я могу? Дайте мне лестницу», — сказала я. «Да ну же, Линда, давай», — говорили они, смеясь.

Я стала вскарабкиваться к ним… но тут проснулась.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Я люблю Гарри.

Я так и знала, что любовь будет таким чудом, если я встречу человека, который нужен мне, которого я полюблю и который полюбит меня.

Гарри любит меня так же сильно, как и я его. Удивительно, что мне выпало такое счастье. Даже думать не хочется, что в мире есть кто-то еще, кроме Гарри.

На столике у моей постели гора записок и приглашений, но я не хочу никого видеть.

Прошло только пять дней с нашей встречи, но я просто не могу представить себе, как я жила без него и как я могла думать, что жизнь прекрасна, когда его в ней не было.

Он такой сильный и такой добрый, такой властный и в то же время нежный.

Вчера мы ездили за город. Гарри заехал за мной около семи.

Я едва успела принять ванну и переодеться в зеленое, как весенний мох, платье, как услышала гудок машины. Я сбежала вниз.

— Мы едем на пикник, Линда, — сказал он. — Настраивайся на деревенский лад!

Одна из особенностей Гарри в том, что он никогда не скажет «Здравствуй!», а всегда начинает так, будто мы продолжаем говорить. Мы ведем бесконечный непрекращающийся разговор.

Солнце уже село за Виндзорский замок, когда мы свернули на Мейденхед.

На все еще светлом небе рядом с бледной луной загорелась единственная звезда, и Гарри сказал, что это напоминает ему картину Артура Ракема.

— Кто такой Артур Ракем? — спросила я.

Он начал дразнить меня, называя «невеждой».

— А чего ты ожидал от дочери акробатки? — сказала я сердито, потому что больше всего боялась, что Гарри сочтет меня дурой.

— Живости и проворства, — ответил он, смеясь, и я тоже не удержалась от смеха.

Потом он рассказывал мне много всего интересного. Я всегда удивлялась, как он начитан, и понять не могла, откуда у него берется время на чтение, когда он ведет такую бурную жизнь.

Мы расположились на берегу реки. Вокруг никого не было, два белых лебедя подплыли к нам, выпрашивая кусочки хлеба.

Покончив с едой, мы лежали на подстилке и разговаривали. Сумерки сгущались, темнело, и наконец поднявшаяся луна залила серебристым светом окрестности, и засверкала волшебным блеском река.

Разговор иссяк. Мы замолчали. Вдруг Гарри сказал:

— Знаешь, через две недели я участвую в летном состязании.

Я замечталась, забыв обо всем, кроме своей любви к Гарри. Его голос заставил меня вздрогнуть, я резко поднялась и села:

— В каком состязании?

Я неделями не читала газет, потому что была так занята, что у меня просто не оставалось на это времени.

На этот раз Гарри не стал обвинять меня в невежестве. Он рассказал мне, что «Дейли Рокет» предлагает приз в десять тысяч фунтов летчику, который первым долетит до Монголии.

— Меня поддерживает один синдикат, и я обещал пилотировать их самолет, — добавил он.

— Это не опасно, Гарри? — спросила я. — Вдруг какая-нибудь катастрофа или что-то в этом роде…

— О нет, совершенно безопасно, — пожал он плечами. — Одно только меня беспокоит.

— Что? — спросила я.

— Я не могу жениться на тебе, пока не вернусь. Понимаешь, дело в страховке. Синдикат застраховал меня на случай неполадок с их самолетом, и мне пришлось дать слово, что у меня нет никаких финансовых обязательств, чтобы не было споров из-за денег, если я… ну… как-нибудь испорчу им самолет…

Он говорил небрежно, легкомысленным тоном, но я почувствовала, что за этой легкомысленностью скрывается что-то серьезное.

— Значит, опасность все-таки есть? Ты не хочешь лететь. Гарри, скажи мне правду, я должна знать.

— Никакой особой опасности, во всяком случае, ничего из ряда вон. Это даже проще, чем перелет в Америку. Если возникнут проблемы, всегда можно приземлиться. Обещаю тебе, дорогая, что не пойду на неоправданный риск теперь. Я только о тебе беспокоюсь… — Он замолчал.

— Если что-то случится? — закончила я за него. — Гарри, дорогой, я люблю тебя.

Он крепко обнял меня.

— Это правда, Линда? — спросил он, касаясь губами моих губ. — Ты, правда, любишь меня?

Я обвила руками его шею.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — сказал он.

— Я стану твоей женой, как только ты вернешься, но я люблю тебя сейчас.

— Нет, — сказал он, — я не могу сделать ничего, что повредило бы тебе, если вдруг…

— Не говори так, — перебила его я, — я бы не вынесла, если бы что-нибудь… случилось с тобой.