— Давай и из этого правила сделаем исключение, — небрежно заметил Райли. — В джинсах и кроссовках можешь пачкаться сколько душе угодно.
— Вы совсем непохожи на мою маму, — недоверчиво взглянула на него Дженни.
— Не сомневаюсь в этом.
Девочка посмотрела на сапожки Морган.
— И у вас сапоги грязные.
— Когда я живу в палатке, — улыбнулась Морган, — бывает, я покрываюсь грязью с головы до ног.
Дженни попыталась осмыслить сказанное.
— Пойдемте на качели, — наконец сказала она. — Райли, вы меня подтолкнете?
Впервые девочка обратилась к нему по имени. Увидев, как в лице Райли что-то переменилось, Морган захотела сквозь землю провалиться. Или, еще лучше, оказаться на луне. Впрочем, сойдет и лагерь на берегу каньона, решила она, направляясь к скамейке в тени деревьев.
Ей снова захотелось расплакаться. Вообще-то Морган недолюбливала женщин, у которых глаза на мокром месте. Но теперь она будет терпимее к чужим слабостям. Что же случилось? А то, что ей преподнесли чудесный подарок — пылкое, страстное чувство, о существовании которого она даже не подозревала до тех пор, пока не слилась с Райли в жарких объятиях любви, и, прежде чем она успела сполна насладиться этим подарком, его у нее отняли. И винить в этом некого.
Райли и Дженни нашли друг друга, и они будут счастливы вместе. А его отношения с Морган погибли в самом зародыше.
Тени от сосен дрожали на согретой солнцем траве. Морган тряхнула головой: погибать, так с музыкой! Без слез. Завтра она вернется в лагерь, вот там и выплачется. Но сегодня День всех святых. Сегодня надо плясать, смеяться и веселиться.
Одиночество вылечит ее. Как лечило уже не раз.
Прыгнув на качели, Морган стремительно взмыла вверх, и никто, глядя на нее, не догадался бы, что на душе у нее лежит тяжелый камень.
Семья Атертон жила в Лейтоне, пригороде Солт-Лейк-Сити, в уютном коттедже на краю заросшего лесом оврага. Уилфред первым делом показал Дженни мирно разгуливающего по двору перепела и предупредил, что в сад может прийти полакомиться яблоками олень. Перед крыльцом дома были разложены тыквы с вырезанными на них страшными рожицами, а у двери висело облаченное в белый балахон привидение. Уилфред без официального костюма казался гораздо моложе и более раскованным; его жена Пэт, очаровательная блондинка, была врачом, а дом, без лишней чопорности и напускного лоска, сразу же пленил сердце Морган.
Дочерям Атертонов, Ли и Саре, девочкам девяти и семи лет, быстро удалось перебороть робость Дженни, и скоро все трое уже были вовлечены в какую-то шумную веселую игру.
Приготовленный на скорую руку ужин, тем не менее, показался Морган восхитительным. Посуду со стола взрослые убирали вместе.
— Дженни, не хочешь спуститься в подвал? — предложила Пэт. — Месяц назад наша кошка принесла котят.
— Пойдем, Дженни! — воскликнула Сара. — Они такие милые!
Морган тоже направилась было к двери, ведущей в подвал, но Райли схватил ее за руку.
— Морган, останься. Я хочу, чтобы ты тоже все слышала.
Он впервые прикоснулся к ней после мимолетного утреннего поцелуя. И раз их отношениям пришел конец, зачем выслушивать еще что-то, касающееся Дженни?
— Я обожаю котят, — упрямо заявила она. — Пусти!
Но Райли, не выпуская ее запястье, толкнул здоровой ногой дверь. Уилфред убирал столовое серебро.
— Расскажите нам про Бет, какой она была матерью, — обратился к нему Райли. — Попав в ее дом, я не мог поверить своим глазам. Миссис Эмерсон, похожая на накрахмаленный шомпол, Снид, напоминающий облаченного в доспехи покойника…
— Ты ошибаешься, — возразила Морган. — Покойник когда-то был живым человеком. Снид же — это сейф. Крепко запертый, а внутри ничего ценного.
На мгновение Райли стал прежним. От знакомой до боли улыбки у Морган подкосились колени.
— В самую точку! — расхохотался он, порывисто обнимая ее за плечи.
Тело Морган откликнулось на это, точно трава на порыв ветра.
— Едва ли я смогу добавить что-либо такое, до чего вы сами бы не дошли, — снисходительно улыбнулся Уилфред.
— И все же попробуйте, — настаивал Райли.
Теребя серебряную ручку ящика серванта, Уилфред начал с методичной точностью адвоката:
— Бет нельзя было назвать ни злой, ни жестокой. Но она, по-моему, забыла, что тоже была когда-то маленькой. Она обращалась с дочерью не как с ребенком, а скорее как с ценной вещью. Которую надо протирать от пыли, и время от времени выставлять напоказ. Но которой нельзя ни с кем делиться — например, сюда Дженни она ни разу не привозила.
— Следовательно, о школе тоже не было и речи.
— Вот именно. Дженни — смышленая девочка, и, вероятно, из книг она узнала больше, чем ее научили бы в школе. И все же ей очень не хватает общения со сверстниками, поэтому, думаю, вы должны отдать ее в школу. — Он снова улыбнулся. — Чтобы она ходила туда в обычных джинсах. Слышали бы вы, как высказалась Пэт, увидев Дженни в платье с юбкой гофре. Разумеется, девочка лечилась у лучшего педиатра города, — язвительно добавил адвокат. — Простые врачи ее мать не устраивали.
— Она была начисто лишена чувства юмора, — печально покачал головой Райли.
— Абсолютно с вами согласен. Ни за что на свете не вступайте в брак с женщиной без чувства юмора! Это ужасно скучно.
