Вспышка на солнце - [42]

Оливия кончила разрезать торт и убрала прядь волос с лица. Винс разговаривал с ней, словно с ребенком, склонив голову набок:

— Хорошо. Можешь ничего мне не говорить, но тем не менее держись!

Он обнял ее, беззаботно рассмеявшись, и молодая женщина мгновенно расслабилась в его теплых объятиях. Это был успокаивающий благородный жест, лишенный какого-либо оттенка сексуальности. Именно этого Оливии так не хватало. Существенная часть напряжения ушла из нее, и она доверчиво склонила голову на плечо Винса.

— Ты такой милый. Спасибо.

— Всегда, пожалуйста! — Он улыбнулся ей открытой дружеской улыбкой. Именно такими были и его объятия.

Оливия опустила на стол десертный нож, и спросила:

— Ты поможешь мне отнести десерт?

— Конечно, моя дорогая Олив!

Они вместе вошли в столовую. Майкл придвинул свой стул вплотную к стулу Дейзи. Она склонилась к нему и что-то говорила чуть ли не шепотом. Они оба посмотрели на только что вошедшую пару с десертом в руках, и Дейзи рассмеялась:

— Вы уже продегустировали десерт? — спросила она задорно, обращаясь к Винсенту. Он непонимающе посмотрел на нее, и Дейзи пояснила: — У тебя крем и шоколад на рукаве.

— Ах, извини! — пролепетала Оливия. Она взяла салфетку и осторожно сняла полоску крема с ткани. — Должно быть, это упало с торта, когда… — Она в растерянности замолчала, хотя собиралась добавить: — Когда ты обнял меня.

Винсент улыбнулся и непринужденно сел на свое место:

— Ничего ужасного не произошло.

Оливия не могла не улыбнуться в ответ. Затем она заметила, как Майкл изучает ее и Винса холодным прищуренным взглядом. Улыбка мгновенно исчезла с ее лица. Майкл взял полупустую бутылку вина и наполнил бокал Дейзи. Поколебавшись, он поинтересовался:

— Ты сам отвезешь Дейзи обратно в отель?

— Мы возьмем такси.

Майкл кивнул и поднял бокал, чтобы в очередной раз выпить.

Он выглядел очень мрачно, хотя и исполнял роль образцового хозяина до той минуты, пока не закрыл за гостями дверь. Вернувшись в столовую, где Оливия убирала со стола, Майкл методично собрал пустые бокалы и бутылки.

— Они уехали в одном такси, — сказал он неожиданно громко. — Не удивлюсь, если эти двое завтра проснутся в одной постели.

Оливия проигнорировала эту ценную информацию и с безразличным видом понесла чашки в кухню. Если Винс уведет Дейзи с орбиты Майкла, она не станет об этом сожалеть!

— Это совсем не волнует тебя? — спросил он, и Оливия поняла, что снова находится в опасной близости от него.

— Единственное, что меня беспокоит — это их игра в моей картине. — Она подумала, что не в натуре Майкла спекулировать сексуальной жизнью других людей. Должно быть, у него особый интерес к интимной жизни Дейзи Стилл. Она собралась духом и сказала:

— Если их тянет друг к другу, то это продлится до тех пор, пока они заняты в одном фильме. Так часто бывает. Актеры до такой степени вживаются в свои роли, что путают их с реальностью.

— Очень прагматичное объяснение. Расскажи-ка мне лучше, как Винсент умудрился измазать рукав десертом?

Внезапная смена темы разговора на мгновение выбила Оливию из колеи. Она начала что-то придумывать, но потом решила: к чему лгать? Ей нечего стыдиться.

— Он обнял меня, — ответила она спокойно, — в то время, когда я разрезала торт.

Майкл сделал резкое движение вперед:

— Обнял?

— Он подумал, что я нуждаюсь в заботе, — попыталась объяснить Оливия. Поймав быструю недоверчивую улыбку Майкла, она резко добавила: — Мы не предавались страстным объятиям, как бы этого хотелось тебе.

— Почему ты нуждалась в его объятиях? — закричал Майкл. — Объясни! Если тебе нужна была забота, ты могла бы прийти ко мне!

— К тебе? — Оливия испуганно посмотрела на него.

— Да, ко мне. К твоему мужу. Что в этом такого странного?

— Ты не предложил мне этого, и, кроме того…

Как она могла сказать Майклу, что кроме всего прочего он являлся причиной всех ее страданий.

— Ты всегда игнорировала любое мое проявление участия, не так ли? — упрекнул он ее. — Даже после того, как потеряла ребенка.

— Зачем ты так говоришь?

— Затем! Ты оттолкнула меня.

Первые несколько дней после трагедии были свежи в ее памяти до сих пор. Она принимала кучу таблеток и делала это беспрекословно, надеясь, что они заглушат невыносимую боль потери.

— Нет, — ответила Оливия, — я не…

Майкл прервал ее:

— Когда я обнял тебя, ты была настолько равнодушной… Такой холодной, как будто едва могла вынести мои прикосновения.

Его слова были близки к правде.

— Я боялась, Майкл. Потому что чувствовала себя так, словно унижу себя еще больше, если приму твою помощь.

Он пожирал ее глазами. Затем почти ледяным тоном спросил:

— Так вот почему ты настаивала на необходимости включиться в работу сразу же, как только вышла из больницы. Я едва видел тебя в те дни.

— Мне необходимо было найти что-то, что помогло бы мне не думать о ребенке. Я испытывала невероятную боль, Майкл. Работа стала единственной помощницей в этой ситуации. В делах мне легче было забыться, хотя бы на некоторое время. И я думаю, съемки помогли мне почувствовать себя меньшей неудачницей.

— Неудачницей?

— Да, несостоятельной, как женщина. Как мать. Как жена. Съемки фильма были единственным делом, в котором я чувствовала себя профессионалом.