Вспышка молнии - [17]

— Значит, мне надо просто ждать и ни о чем не беспокоиться. Я правильно тебя понял?

— Да, вполне. Есть, конечно, теория о том, что «клин клином вышибают». То есть если человек потерял память от сильного удара по голове, то для того, чтобы ее вернуть, надо ударить его еще раз, и посильнее. Но я бы не рискнула рекомендовать тебе этот способ. Хотя, конечно, если ты не будешь выполнять рекомендации врачей и мои указания во время лечения, то я могу попробовать этот вариант.

Карл усмехнулся.

— Я вижу, что у тебя есть склонность к черному юмору. Ну и чем же я буду заниматься эти две недели, пока, по твоим словам, у меня не восстановится память? Вести растительную жизнь? Есть, спать и посещать туалет? И никакого секса? Будем расти рядышком, под дождем и солнцем, тихо и мирно, как две морковки на одной грядке.

Лина залилась краской от последних слов, поскольку именно в это время у нее всплыла мысль о том, чем бы они могли заниматься эти две недели. Совсем не «вегетарианского» характера. Но вслух она произнесла другое.

— Извини, Карл, но так уж получилось. В этом нет ни твоей, ни моей вины. Ты уже выздоравливаешь, и я не хочу, чтобы этот процесс остановился или даже повернулся вспять. Две недели — срок небольшой. Ты давно уже не отдыхал. Два года, после возвращения из Америки, день и ночь занимался расширением своей торговой «империи». Ты давно уже заслужил право на нормальный отдых. И ты обязан использовать представившуюся возможность. У меня тут появились кое-какие идеи, где бы мы могли провести это время.

— Интересно каждый раз узнавать что-то новое. Так, значит, я американец? И что же ты хочешь и можешь предложить иностранцу?

— Во-первых, ты не иностранец. Ты швед. После смерти матери ты уехал за границу, в Америку, закончил университет. Потом работал там, а затем вернулся на родину. Получил в Стокгольме в наследство от отца торговую компанию. Здесь у тебя есть мачеха и сводный брат. Ее зовут Элеонора, а его зовут Морган. А во-вторых, мы с тобой живем в большом городе. В Стокгольме. Это в ста километрах к северу отсюда. У тебя, точнее, у нас, — тут же спохватилась она, — есть загородный дом на одном из островов Стокгольмского архипелага. И у нас есть небольшой катер, способный доставить нас обоих к этому дому. Прекрасное и достаточно уединенное место, на котором можно будет отвлечься от городского шума и суеты, от твоих торговых дел и назойливых посетителей. Что я тебе и предлагаю сделать. Как только тебе разрешат покинуть больницу, мы отправимся на этот остров. На пару недель, может быть чуть подольше. Как ты смотришь на эту идею?

— Звучит заманчиво. Я даже что-то припоминаю. Да, я даже вспомнил, как называется мой катер. «Мечта». Странно, а почему я не назвал его в твою честь. «Лина» — прекрасное название для корабля. Мы сможем вскоре исправить эту ошибку.

— Я польщена, Карл, твоим предложением. Но в твоем выборе нет ничего странного. Все мы мечтаем о чем-то хорошем, и для корабля это вполне подходящее название. Со смыслом. Однако мы это обсудим потом. Врач просил не задерживаться у тебя надолго. Ко всему придется постепенно привыкать, а то ты перевозбудишься, начнутся осложнения. Так что, к сожалению, мне надо идти. Я потом появлюсь, во второй половине дня. А пока закрой глаза и поспи немного. Тебе это пойдет на пользу. И желаю тебе приятных снов.

— Как-то сразу грустно становится! — Больной попытался удержать ее за руку. — И скучно. Жаль, что ты уходишь. Я бы гораздо лучше себя чувствовал, если бы ты прилегла рядом.

— Не говори глупости, Карл. К тому же у тебя слишком узкая кровать. Мы на ней вдвоем не поместимся.

— Несомненно, это козни медперсонала, — пошутил пациент. — Видимо, медики заранее продумали этот вопрос. Специально поставили мне самую узкую кровать в этой больнице. Решили таким образом позаботиться о моем здоровье и твоей нравственности. Ну ладно, ничего не поделаешь. Но хотя бы один поцелуй ты могла подарить мне на прощание.

— Ну если только один. Не больше. Самый невинный. Тебе надо избегать стрессов и чрезмерно сильных ощущений.

Его губы оказались сухими и жаркими, и даже мимолетное, едва ощутимое касание, казалось, передало ей этот внутренний жар. Она тут же отпрянула, боясь, что если это продлится еще немного, то она потеряет голову и забудет о том, кто есть кто. Тем более что мнимому мужу, действительно, несколько рановато увлекаться такими вещами. Странно, но похоже на то, что травма подействовала не только на его память, но и на основные инстинкты. Обычно суховато-корректный и сдержанный в общении не только с ней, но и с другими женщинами, сегодня он вел себя совсем по-другому. Правда, у него было весомое оправдание. Он ведь заигрывал не с посторонней, впервые встреченной женщиной, а с «собственной женой». А может быть, мелькнула озорная мысль, это проявление давно скрываемых и подавляемых желаний? Может быть, вся эта сдержанность была просто защитной маской, своеобразным щитом для сокрытия истинных чувств? Может быть, он даже немного влюблен в меня? А почему бы и нет?

Она с тревогой и смущением подумала о том, что и сама все больше втягивается в эту игру, входит во вкус своего мнимого статуса. И чем дальше, тем труднее будет остановиться и вернуться к исходному и безопасному для обоих началу. И неизвестно вообще, куда это может ее завести. Сможет ли она остановиться, не поддаться искушению? Ведь ей придется постоянно подвергаться испытанию его близостью и пытаться устоять перед его настойчивыми притязаниями. Сможет ли она выдержать такое напряжение целых две недели? И что будет, когда у него восстановится память? Во что может превратиться вся эта игра и как он на нее отреагирует? Как будет относиться к ней? Как много трудных вопросов! Ладно, потом будем об этом думать. Не сейчас. Во всяком случае, лучше в его отсутствие. Ибо само пребывание рядом с ним лишало ее возможности здраво судить о происходящем.