Вспышка. Книга 2 - [114]

Дэлия снова покачала головой. Это и правда было здорово. Господи, как же здорово! Никогда ей не было так хорошо. Но все же…

Все же, это не должно было случиться.

– Пожалуйста, – хрипловато проговорила она. – Уходи. Одевайся и уходи!

– Почему? Я люблю тебя, Дэлия.

– Ты… меня л-любишь? Ты… не можешь говорить такие вещи. – У нее дрожал голос, она стиснула зубы. – Ты не можешь!

– Почему не могу? – мягко спросил Наджиб. Он придвинулся к ней поближе, и его лицо оказалось на одном уровне с ее лицом. – Это правда…

– Правда! – Голос ее скорее напоминал печальный стон, из ее прекрасных глаз покатились молчаливые слезы, и она отвернулась.

– А разве ты не испытываешь ко мне тех же чувств? Дэлия… посмотри на меня! – Она упорствовала, и он силой повернул ее к себе лицом. – Ты можешь, глядя мне в глаза, сказать, что не любишь меня? – прошептал он. – После всего, что только что произошло?

Она слышала его голос, но он казался далеким и приглушенным.

– Как ты можешь быть глухой к голосу собственного сердца? – спрашивал Наджиб. – Ты имеешь полное право презирать меня. Будь я на твоем месте, мне, наверное, хотелось бы убить тебя и с полным на то основанием. – Он невесело рассмеялся. – Но, Дэлия, – голос его упал до шепота, – несмотря на весь тот кошмар, в который тебя повергли, пожалуйста, умоляю тебя: не будь глуха к голосу своего сердца!

Ее отсутствующий, безучастный взгляд был похож на взгляд сомнамбулы. Я не могу до нее достучаться. Внутри нее что-то защелкнулось, и она отключилась от внешнего мира.

– Я хочу, чтобы ты выслушала меня, Дэлия. Мне нужно, чтобы ты поняла… – Сердце у него в груди колотилось все быстрее, но он заставлял себя говорить медленно. – А потом, после того как я расскажу тебе то, что должен рассказать, потом ты решишь, должна ли ты по-прежнему ненавидеть меня или любить. Ты дашь мне такую возможность? – Он взял ее за руку.

Рука была холодной и неподатливой.

– Это началось давно, – медленно и задумчиво начал он. Постепенно картины прошлого становились все ярче, он говорил все быстрее, в нескольких сжатых и ясных словах обрисовывая события. – Знай, все началось задолго до нашего рождения. Твой дед знал моего деда, Дэлия. Было время, когда они были друзьями.

Вероятно, это был самый длинный монолог в его жизни, и уж, конечно, самый эмоциональный и мучительный. Он рассказал ей все, что знал сам: о том, как его дед и бабушка, Наймуддин Аль-Амир и его жена, выходили Шмарию Боралеви, о том, как из-за Эйн Шмона постепенно истощался запас воды в оазисе, и как вследствие этого медленно, но неумолимо угасала жизнь в Аль-Найяфе. Он поведал ей то, что было ему известно о происшедшем много лет назад нападении Абдуллы на кибуц и ответном нападении на Аль-Найяф, во время которого была убита Иффат. Он рассказал о том, как Абдулла отослал его учиться сначала в школу в Англии, а потом в Гарвард. Он попытался с максимальной прямотой объяснить ей обеты, которые связали его с Абдуллой, и ту власть, которую имел над ним его дядя. Он ничего не опустил: ни свой предыдущий брак, заключенный без любви, ни даже тот заговор с целью мести, в который оказался вовлеченным. Наджиб не пытался ни смягчить краски, ни представить себя в более выгодном свете – был откровенен до жестокости. Он рассказал ей о том, как Абдулла вышел за рамки плана отмщения, используя ее похищение для усиления собственной власти. И, наконец, как ни горько ему было, он вынужден был сообщить ей, что Абдулла не намерен выпустить ее отсюда живой. Когда он закончил, наступила напряженная тишина. – Теперь ты знаешь все, – прервав долгое молчание, проговорил Наджиб. Он чувствовал себя совершенно выжатым физически, и в то же время душа его была переполнена. Боль, которую причинила ему эта исповедь, была огромной, но впервые в жизни ему было так покойно: огромная тяжесть свалилась с его души.

Он взял ее за руки, склонился над ее пальцами и прошептал:

– Теперь, когда ты все знаешь, ты можешь судить. Если по-прежнему ненавидишь меня… – с глазами, полными страдания, он пожал плечами: – Ну что ж, это твое дело. Но если ты меня любишь, а я думаю, что это именно так… – Он выпустил ее руки и встал.

В течение его долгого рассказа Дэлия ни разу не шевельнулась. Внешне она ничем не выдала череды противоречивых чувств, сменявших друг друга в ее душе: гнева, потрясения и жгучей жалости. Даже когда он признался, что Абдулла никогда не отпустит ее, бесстрастное выражение не покинуло ее лица.

Странно, но в этот момент ее собственная судьба уже меньше беспокоила ее. В конце концов, от нее самой мало что зависело. Но что по-настоящему произвело на нее сильное впечатление, так это его искренность и отсутствие всякого желания приукрасить правду. Она медленно подняла на него глаза и подумала: «Ни один человек никогда не был так откровенен со мной. Одного мужества тут мало, тут нужен характер. Сколько таких людей на свете? Один на миллиард? Или меньше?»

Дэлия закрыла глаза. Как легко было ненавидеть его и причинять ему боль, когда он был чужим для нее. Ну почему он не мог им оставаться. Все было бы намного проще и менее болезненно. Но, слушая, как Наджиб изливает перед ней душу, внимая его спокойным объяснениям, она чувствовала, как в ее глазах он все более превращается в живого человека, с такими же яркими, как у нее, бушующими страстями, и мучимого противоречиями – человека, балансирующего на узкой грани между двумя мирами.