Вспомнить, нельзя забыть - [24]

Шрифт
Интервал

К красному флагу
Россия твоя умерла,
Куда ты идешь твердым шагом?
Ты, последний из могикан
Измученный, бледный,
Тело болит от ран
Много ты перенес, бедный!
Ты — офицер Русский,
Светлый рыцарь былого,
Личную жизнь забывший
Для подвига святого.
Это ты, отважный боец,
Посылал с улыбкой гордой
Врагам смертельный свинец
Рукою твердой.
Ты крестоносец смелый
В старой, рваной шинели,
Шел за правое дело
К светлой, прекрасной цели
Ты не докончил борьбы.
Что ж не твоя вина:
Злая гримаса судьбы —
С врагами был сам сатана!
Ты за границей теперь
Больной и нищий,
Словно затравленный зверь
Бродишь без крова и пищи.
Часы свои продал давно,
Кольцо в ломбард отнес.
А памятью было оно
Прошлых счастливых грез,
От горя, лишений и ран
Устал ты уже страдать,
В карман? сжимаешь наган —
Его не в силах продать.
Кто бросит тебе упрек,
Что ты до конца сберег
Для себя последний патрон?
Окончен твой крестный путь!
Пора отдохнуть…
19 ноября 1923 г.

ПОНУЖАЙ-АЙ

Посвящаю Доблестной Нечаевской Армии!

Рыцарям Ледового Похода

Напоминаю прошлое

Враг все еще живет!

Погасла даль. Вечерний крепнущий мороз
Дыханьем смерти овевал сибирский край.
Тянулся лентой бесконечною обоз,
И повторялся крик протяжный — «понужай-ай!»
И ехали они… в шинелях, в башлыках…
Смятенье сильных душ! Сплетенье многих воль…
Как передать в моих коротеньких строках
Изгнанников тоску и побежденных боль?
Обида глубока, и в каждом сердце стон,
И в каждом сердце страх кричит: не отставай!
Похолодел наган, и потускнел погон,
И повторялся крик протяжный — «понужай-ай!»
О, страшный путь! Мороз. Байкал. Леса.
А лошади совсем повыбились из сил…
Так трудно доставать им сена и овса:
Военный вихрь сердца крестьян ожесточил.
Без лошади — конец. Без лошади — пропал:
Узлы, домашний скарб, всё из саней бросай!
Идёт за ними враг. И это каждый знал.
И повторялся крик протяжный — «понужай-ай!»
Вот на один момент разрознился обоз:
Упала… Не встаёт… Ну, поднимись, Гнедко!
Молчит в санях жена. В душе не стало слёз,
И прошлое, как сон, маячит далеко…
Упала… Не встаёт… Смерть глянула в лицо.
И бледный офицер не смотрит на жену.
Когда умру, на небесах перед Творцом
За этот миг врагов я прокляну!!
И он с мольбой смотрел на проезжавших мимо…
И плакали в санях испуганные дети…
На что надеялся? Затравленный… гонимый…
О чём он думал? Бог тому свидетель!
И проезжали все, поспешно отвернувшись…
В степи чуть-чуть завихрился буран.
И бледный офицер, в молчаньи, задохнувшись,
Застывшею рукою выхватил наган!
Два выстрела! Замолкли плачущие дети…
Один в жену… и крик короткий — «ай!»
Себе в висок… Был Бог тому свидетель,
Да страшный крик протяжный — «понужай-ай!»

РАЗВЕДЧИК

Он был из конной разведки,
Пойман близ города был.
Враг его выстрелом метким
Лошадь под ним убил.
Лютых врагов было много.
Пешего взяли легко.
Губы сомкнулися строго…
Взгляд далеко… далеко…
Руки веревкой скрутили,
В город его повели,
Злобно прикладами били…
Медленно… медленно шли.
И рукояткой нагана
Злобный, свирепый чекист
Белого был партизана,
Русского бил коммунист.
И богохульствуя, грубо
Крест с его шеи сорвал…
Выбил несчастному зубы…
Медленно пальцы ломал…
Вытерпел лютую муку.
Знал он, не будет пощады.
Все же ни взглядом, ни звуком
Не выдал родного отряда.
В холодном подвале
Голодом долго томили.
Даже воды не давали!
В ночь на допросы водили.
Не устрашился он смерти
Не дрогнул под пыткою он!
Есть в наши годы, поверьте,
Рыцари прежних времен.
Мы страхом смерти объяты,
Не по дороге нам с ним:
Подвиг разведчика свято
В робких сердцах сохраним.

БРОНЕПОЕЗД И РОЗА

Тот, кто видел кровавое,
Никогда не забудет…
Это было в бронепоезде,
Где железные люди.
Паровоз в сталь закутанный
Как стальная коробка.
А внутри раскаленная
Дышит пламенем топка.
Ночь молчала спокойная,
Звезды ярко мерцали…
А в прокуренной комнате
На кого-то кричали!
А в прокуренной комнате
Кто-то страшно избитый,
Предстоял перед судьями
С головой не покрытой.
И губами распухшими
Шевелит еле-еле…
А от ветра за окнами
Тополя шелестели.
Русский Русского спрашивал
Бил за что-то жестоко.
Первый родом был с запада,
А второй был с востока.
Брата брат не помиловал,
Присудил его к смерти…
Повели к бронепоезду,
Где не люди, а черти!
И когда осужденного
Подвели к паровозу,
Вспомнил он неожиданно
Чью-то белую розу…
Вспомнил милую девушку
Взгляд спокойный, лучистый
Вспомнил тонкие пальчики…
И рапсодию Листа…
И прекрасному прошлому
Улыбнулся он робко…
И швырнули несчастного
В раскаленную топку!
В этот миг мимо поезда
Шла солдат полурота,
Воздух нюхали с гоготом:
«Пахнет жаренным што-то!»
И не знали прохожие,
Что внутри, в паровозе
Кто-то умер с улыбкою
Вспоминая о розе…

ГОЛУБЫЕ ВЕЧЕРА

Идет сегодня как вчера
И завтра тускло брезжит,
Но голубые вечера —
Мне шепчут сказки те же…
Свеча неяркая горит,
И в печке угли тлеют.
Вдруг сердце больно защемит
И щеки побледнеют.
Нахлынет дикая орда
Воспоминаний смутных.
Я в одиночестве горда!
Мечты мои минутны…
То на момент склонится мать
Над белым изголовьем,
И я начну о ней рыдать
С тоскующей любовью.
То блеск орлиных смелых глаз,
Зажжет меня безумьем!
Я впадаю всякий раз
В глубокое раздумье.
То вдруг мечтаю об одном.
Чтоб зарыдала скрипка:
«Любовь одна, а что потом,
То ложь или ошибка!»
То вдруг пригрезится тюрьма.
Решетка на оконце.
А в одиночке я сама
С тоской об ярком солнце.

Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Актеры

ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.


Сергей Дягилев

В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».


Путеводитель потерянных. Документальный роман

Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.


Герои Сталинградской битвы

В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.


Гойя

Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.