Всеволод Кочетов. Страницы жизни, страницы творчества - [4]

В. А. Кочетов родился 4 февраля 1912 г. в семье бывшего солдата, потом унтер-офицера драгунского полка, прослужившего в царской армии четверть века, а после увольнения из нее поселившегося в Новгороде. В семье Анисима Ивановича и Марии Львовны Кочетовых Всеволод был восьмым по счету, последним ребенком. «Само собой разумеется, — говорил писатель в заметках «О себе», — что мое рождение не вызвало ни у кого большой радости. Поэтому никто серьезно не занимался моим воспитанием и в семье я пользовался довольно большой свободой»[13].

Такая «свобода» детей в больших семьях рабочих, крестьян и солдат в годы гражданской войны и нэпа на деле означала полуголодное существование, безнадзорность, заброшенность, но в то же время в ней была и своя «романтика». Она способствовала развитию самостоятельности, находчивости, смелости, беспрепятственно открывала дорогу в лес по грибы, по ягоды, на речки и озера — к общению с природой. Вместе со сверстниками Сева Кочетов полной мерой черпал из чаши этой «свободы».

Были и увлекательные путешествия по славному прошлому своей Родины, овеянному преданиями и легендами, былинами и песнями. Новгородским детям далеко ходить за этим прошлым не было надобности: вот они — кремль и Софийский собор, остатки Ярославова дворища и Гридница, на которой когда-то гудел вечевой колокол... Потом, через много, много лет, стоя на высоком, обрывистом берегу Волхова, вглядываясь в синюю полосу Ильмень-озера, в очертания Юрьева монастыря и Рюрикова городища, где мальчишки первых лет революции, веря преданиям, разыскивали золотой гроб Рюрика, писатель с доброй улыбкой скажет: «Золота мы не находили, конечно, но год за годом обретали нечто более дорогое, чем золото: любовь к родным местам, овеянным мужественными легендами, к русской мягкой по окраске природе, к своему народу, к родине»[14].

В тринадцать лет Всеволоду пришлось проститься с Новгородом: обремененная заботами о куске хлеба, оставшаяся без мужа Мария Львовна вынуждена была отправить своего меньшо́го к старшему сыну, учившемуся в одном из ленинградских институтов.

С тех давних дней и до конца жизни город Ленина станет для В. Кочетова самым дорогим городом в мире. Здесь пройдет он главную для современного художника школу — школу революционного воспитания.

Великий город волновал сердце подростка своими каналами, парками, дворцами петровских и екатерининских времен, неотразимо притягивал к памятным местам, связанным с именами выдающихся деятелей отечественной культуры и русского революционного движения.

«Мы хорошо знали историю города, в котором начиналось наше вступление в жизнь, — вспоминал В. Кочетов в очерке «Город-богатырь». — История не пряталась тут под пластами пустынных песков или под нагромождениями окаменевшей вулканической лавы...

Историю Ленинград хранил в каждом своем камне, она жила на любой улице, на любом проспекте. Мы любили эту живую историю.

Но больше всего нас, мальчишек и девчонок, пионеров и комсомольцев, людей поколения, которое слишком было молодо в дни боев Октябрьской революции, волновало все, что было связано с ней, революцией. Нас волновали булыжники, по которым Ильич с Надеждой Константиновной хаживали за Невской заставой, мы несли цветы к могилам жертв Кровавого воскресенья, мы знали, где печатались первые экземпляры большевистской «Правды», мы стаивали под балконом особняка Кшесинской, с которого в апреле семнадцатого года говорил с народом Ленин, мы ходили к домам, в которых заседал VI съезд партии, мы знали в городе места бывших баррикад и почти каждый дом со следами октябрьских пуль, по следам этих пуль отыскивали окна, из которых и по которым когда-то стреляли.

Колыбель революции... До чего же точно сказано!»[15].

В 1929 году Всеволод Кочетов закончил школу «второй ступени», как тогда называли школу-семилетку, и, выстояв три недели в очереди на бирже труда, получил «путевку в жизнь» — рабочим на один из судостроительных заводов Ленинграда. В духовном развитии вчерашнего школьника этот период сыграл немалую роль. В заметках «О себе» В. Кочетов писал: «В моей жизни была одна важная веха: когда я в годы моей юности работал на судоверфи, то имел возможность наблюдать представителей могущественного класса, который строит корабли и локомотивы, варит сталь и возводит дома, своими руками создает все материальные ценности. Я видел настоящих творцов жизни на земле — рабочих. И я понял, почему великий основатель Советского государства Ленин в своей революционной деятельности прежде всего опирался на рабочий класс»[16].

Хотя работа на заводе, а потом грузчиком в порту была поучительной школой жизни, молодой В. Кочетов, очевидно, понимал, что «семилетки» маловато для дальних дорог в нашей бурной революционной действительности. После некоторых раздумий для продолжения образования избран сельскохозяйственный техникум, расположившийся в Ропше, под Ленинградом. В выборе профессии, возможно, сказался и «зов земли»: что ни говори, а прадед, дед, да и отец в молодости — пахари, хлеборобы.

В «Записях военных лет» В. Кочетов с радостным волнением вспоминает те времена. Ропша — с ее красивейшими старинными парками и ниспадающими каскадом прудами, с горбатыми, в лишайниках, каменными мостиками и огромными карпами в озерах, сплывающимися к месту кормежки по звону колокола, — «Ропша — это сплошная романтика». Здесь они, полуголодные, но никогда не унывающие студенты, жили «по-царски» — в палатах дворца Петра III. Здесь бушевала «юность, боевая юность, полная огня и романтики, идейного смысла...»