Всевидящее око [Чернее черного. Всевидящее око. Работа для гробовщика] - [21]

— Как ведет себя посол?

— Дрожит от страха.

— Бедняга.

— Сейчас он с головой ушел в подготовку к приему и особенно трясется над мерами безопасности. Мы тут по его приглашению.

— Он звонит мне каждую минуту. Явно рассчитывает на то, что я знаком с их норовистым главарем.

— Между прочим, я вам позвонил по той же причине, — подчеркнул Гибсон. — И уж если вы тут будете как гость… Простите мою фамильярность, но ситуация требует…

— Черт возьми, что же вы от меня хотите? Чтобы я бросался закрывать Бумера грудью каждый раз, когда что-то зашелестит в кустах?

Оба помолчали.

— Я не думаю, что у вас возникнут какие-то проблемы, — продолжал Гибсон начатую мысль. — Нет, по крайней мере не на приеме. По-настоящему я боюсь лишь его приходов и уходов. Полагаете, он будет с нами сотрудничать, как обещал, и не станет нигде шляться без нашего ведома?

— Будем надеяться. Какова программа вечера?

— Все начнется в парадном холле. Президент будет стоять на ступенях лестницы, ведущей в его апартаменты. Этот парень с копьем займет место у него за плечами, посол справа, остальные сотрудники посольства в нескольких шагах за ним с левой стороны. Личная охрана образует кордон от входа до самого президента. Вооружены они будут пистолетами.

Охрану от автомашины до входа обеспечат восемь моих людей. Еще двенадцать разместятся в холле и прилегающих помещениях. Они будут в Ливреях. Люди все надежные. Я договорился с сотрудниками Костада, что им найдут какую-нибудь работу; пусть разносят шампанское и бутерброды, чтобы лучше вписываться в общую картину.

— Что потом?

— К 9.30 начнут собираться гости. О приходе каждого объявит дворецкий. Они станут подниматься по проходу между охранниками, посол их представит президенту, после обмена рукопожатиями все пройдут внутрь. На галерее будут играть ребята Луиса Франчини, я их уже проверил. На помосте перед этим складом железа установят столики для официальных гостей. Другие столики разместят вдоль стен.

— И всем нам некоторое время предстоит тут разгуливать, верно?

— И притом попивать шампанское, — бесцветным тоном добавил Гибсон. — До десяти часов. Потом откроются французские окна и прислуга, включая моих людей, станет настойчиво приглашать вас выйти в сад.

— И вот тут у вас начнется головная боль, верно, Фред?

— Черт возьми, да только поглядите!

Через французское окно они вышли в сад. Дом отделяла от бассейна узкая терраса. По берегам шли мощеные дорожки, а за другим концом водной глади возвышался павильон, элегантный шатер из полосатой ткани, подпертый огромными копьями с роскошными султанами из перьев. Стулья для гостей были размещены по обе стороны на этом конце бассейна, а позади возвышались деревья, которые Гибсон так ужасно ненавидел.

— Разумеется, — хмуро заявил он, — вся эта чертова иллюминация будет включена. Заметьте, и она в направлении павильона уменьшается. Все рассчитано на эффект. Нужно признать, они славно поработали.

— По крайней мере, будет светло.

— Не волнуйтесь, ненадолго. Наступит черед музыкальных номеров и кинофильма. Перед зданием натянут экран, проектор поместят на подставку в дальнем конце бассейна. А когда начнется показ, погаснет весь свет, кроме декоративного светильника в павильоне, который осветит его превосходительство так, что промахнется только слепой.

— И долго это будет продолжаться?

— Говорят, минут двадцать. Потом покажут какой-то воинский танец под аккомпанемент туземных барабанщиков, затем придет очередь еще пары номеров с пением. Пси программа займет около часа. Потом вы все отужинаете в банкетном зале. И лишь потом, если Бог даст, спокойно отправитесь домой.

— Вы не могли уговорить их несколько изменить план?

— Безнадежно. Его авторы — сам главный штаб.

— Тот, что в Нгомбване, Фред?

— Да. Двое ребят из фирм «Вистас» и «Декор и дизайн» летали туда с планами и фотографиями. Президент их внимательнейшим образом изучил и продумал все в деталях. Даже прислал одного из своих соглядатаев проверить, все ли сделано по его хотению. Полагаю, что даже посол не в силах что-то изменить. А как вам это понравится? — В голосе Гибсона прозвучала гневная нотка. — Посол настойчиво потребовал, чтобы мы держались подальше от павильона. Это приказ президента и обсуждению не подлежит.

— Бумер в своем репертуаре!

— Он нас хочет выставить дураками. Я спланировал меры безопасности, чтобы услышать, что президента они не интересуют. Все бы можно было устроить, найди я хоть кого-то, пожелавшего меня выслушать.

— А что, если пойдет дождь?

— Весь этот цирк переместится внутрь.

— Будем молиться за пасмурную ночь.

— Верно, будем.

— Посмотрим наверху.

Они осмотрели роскошные верхние этажи, сопровождаемые нгомбванским носителем копья, который держался на все большей дистанции, но ни разу их не оставил одних. Аллен пару раз пытался с ним заговорить, но казалось, что тот либо слабо, либо вообще не знает английского. Держался он с достоинством, но непроницаемо.

Гибсон опять повторил, какие меры безопасности приготовил на завтра, и Аллен в его планах не нашел никаких ошибок. Особый отдел в полиции действительно занимает особое положение. Его сотрудники никогда не рассказывают, что и как делают, и если не вмешиваются в компетенцию других отделов, их никто и не спрашивает. Аллен был, однако, настолько близок с Гибсоном, и обстоятельства настолько исключительны, что об этом обычае можно было забыть.