Всевидящее око - [75]

– Не могу сказать вам, сэр.

– Объясните почему.

– Потому что… потому что я не знаю его фамилии.

– То есть вы не знаете фамилии офицера, снявшего вас с поста?

– Да, сэр.

Кокрейн низко опустил голову, будто ожидая, что я с досады дам ему затрещину.

– Ладно, – со всей мягкостью, на какую способен, произнес я. – Тогда вспомните, какие слова говорил вам этот офицер.

– Он сказал: «Благодарю вас, рядовой. Вы свободны. Идите и доложитесь лейтенанту Мидоузу».

– Не правда ли, странное распоряжение?

– Да, сэр, но таков был его приказ. Он еще добавил: «Поторапливайтесь!»

– Очень, очень интересно. Самое забавное, что жилище лейтенанта Мидоуза, если не ошибаюсь, находится к югу от госпиталя.

– Вы правы, сэр.

Оно находилось не только к югу от госпиталя, но и вдалеке от ледника. В нескольких сотнях ярдов.

– Что было дальше? – спросил я.

– Я прямиком отправился к лейтенанту Мидоузу. В пути был не более пяти минут. Лейтенант Мидоуз спал. Тогда я стал стучать в дверь, пока он не открыл, а когда он открыл дверь, то сказал, что не посылал за мной.

– Я не ослышался, рядовой? Лейтенант Мидоуз за вами не посылал?

– Нет, сэр. Он вообще ничего не знал про Фрая.

– И что было потом?

– Я решил, что неправильно понял приказ, и вернулся в госпиталь для уточнения.

– Вы вернулись в палату Б-3. И что вы там обнаружили?

– Ничего, сэр. То есть… тела в палате уже не было.

– А сколько времени вы отсутствовали в палате? Вы понимаете вопрос? Сколько времени вам понадобилось, чтобы сходить к Мидоузу и вернуться назад?

– Не более получаса, сэр. Даже меньше.

– Как вы поступили, обнаружив исчезновение тела?

– Я тут же побежал в караульное помещение Северной казармы. Там я доложил о случившемся дежурному офицеру, а он доложил капитану Хичкоку.

В соседней комнате застучал молоток сапожника. Его ритмичная дробь очень напоминала барабанную. Я даже не заметил, как очутился на ногах.

– Рядовой Кокрейн, я ни в коем случае не хочу добавлять вам бед. То, что случилось с вами, может случиться с каждым. Но меня заинтересовал этот таинственный офицер. Вам было знакомо его лицо?

– Нет, сэр. Я здесь всего два месяца и еще не всех знаю.

– А можете рассказать, как он выглядел?

– В палате было очень темно, сэр. Там горела всего одна свеча. Она стояла возле тела кадета Фрая. Офицер тоже пришел со свечой, но держал ее так, что его лицо оставалось в тени.

– Стало быть, лица его вы не видели?

– Нет, сэр.

– Тогда откуда вы узнали, что он – офицер?

– У него на плече была офицерская нашивка. И свечу он держал так, что я увидел эту нашивку.

– Очень предусмотрительно с его стороны, – усмехнулся я. – А своей фамилии он не назвал.

– Нет, сэр. Но по уставу, сэр, офицер и не обязан представляться рядовому.

Передо мной всплыла картина: палата, освещенная единственной свечкой… тело Лероя Фрая, прикрытое простыней… оторопевший Кокрейн, охраняющий покойника… и, наконец, офицер, чей голос исходит из темноты, а свеча в руке освещает нашивку.

– А что вы скажете про голос этого офицера?

– Не знаю, сэр. Он произнес всего несколько слов.

– Каким показался вам его голос? Высоким? Низким?

– Высоким, сэр. Выше обычного.

– Вы запомнили какие-нибудь особенности его фигуры? Он был высокого роста?

– Несколько ниже вас, сэр. Дюйма на два или на три.

– А его телосложение? Каким он вам показался: плотным или худощавым?

– Скорее худощавым. Но я плохо видел его фигуру, сэр.

– А смогли бы вы узнать его, если бы увидели при свете?

– Сомневаюсь, сэр.

– А по голосу?

Рядовой Кокрейн почесал ухо, будто надеясь извлечь оттуда звук голоса таинственного офицера.

– Возможно, сэр. Я бы постарался.

– Замечательно, рядовой. Попробую это устроить.

Только сейчас я заметил за спиной Кокрейна два узла с бельем: исподнее вперемешку с блузами и штанами. От узлов отчаянно пахло потом, грязью и травой.

– Никак это все ваше? – удивился я.

Кокрейн по-птичьи склонил голову набок.

– Нет, сэр. Моего тут нет. Вот здесь – белье кадета Брейди. А это принадлежит кадету Уитмену. Они мне платят, и я раз в неделю стираю их белье.

Видя мое недоуменное лицо, он добавил:

– На деньги дяди Сэма[118] солдату не прожить.

В неразберихе этого дня я ни разу не вспомнил о По. Прежде чем вернуться в гостиницу, я довольно долго гулял по территории академии. Когда же я поднялся к себе, у двери номера меня ожидал очередной пакет.

Увидев его, я улыбнулся. А мой петушок времени даром не теряет! Трудится усердно. Он и не знает (я и сам тогда не знал), что подвигается все ближе и ближе к сути событий.

Отчет Эдгара А. По Огастасу Лэндору

От 16 ноября

Приходилось ли вам замечать, мистер Лэндор, сколь рано и с какой быстротой сумерки окутывают Гудзоновские нагорья? Солнце едва успевает утвердиться на небе, и вот оно уже торопится отступить, отдавая мир владычеству темноты, которая грядет с неотвратимостью правосудия. Тирания мрака надвигается стремительно, и все же путнику, застигнутому ею, остается нечто в утешение. Устремив глаза вверх, он может насладиться зрелищем уходящего солнца. В эти минуты оно бросает прощальный свет на склоны Повелителя Бурь и Вороньего Гнезда, раскрывая восхитительную гамму оттенков. Пожалуй, ни в какое иное время суток Гудзон не предстает во всем своем величии; он с грохотом несется на юг, где его воды исчезают во мгле.