Всесожжение - [135]

– Не бойся, – произнесла она. – Это для твоего же блага.

Он наморщил брови; казалось, он слышит её слова. Она изучала черты его лица, которые во сне, подобно чертам многих людей, приобретали детское выражение. Он дышал так спокойно, словно возвращался домой после долгого путешествия, а не ехал куда-то, чтобы умереть в холодном величии закона.

«Маркус, Маркус…», – повторяла она мысленно его имя.

Она жалела, что не может его разбудить и просто поговорить, но знала слишком мало, была только посланником. Этот низкий, металлический голос в её голове знал правду. Как обычно он появился неожиданно, ночью, посреди загадочных цветных огоньков на потолке и стенах спальни. Показал ей несчастье этого человека и ужасный рок, который его ждёт. София, не говоря ничего мужу и дочерям, утром отправилась в долгое путешествие, сев на указанный поезд.

Она называла голос ангельским или вдохновением; ждала, пока он начнёт говорить её устами. Когда это происходило, её ослепляла вспышка, и она тратила так много энергии, что впадала в спячку. Двадцать лет прошло с момента, когда голос появился впервые, с момента, когда на автостраде погиб Луис, отец девочек, и она открыла газ в надежде скоро к нему присоединиться. С тех пор голос сопровождал её в важные моменты и, хотя иногда пропадал на несколько месяцев, она безгранично ему верила. Ни один врач или другой человек на Земле не могли этого изменить.

Чувствуя, что он приближается, она склонилась над Маркусом.

– Это самый важный сон в твоей жизни, – прошептал голос. Зрачки Софии стали огромными, затопив радужную оболочку. – В этом лихорадочном сне ты увидишь истину, которая может победить смерть. – Когда голос замолчал, был слышен только стук металлических колёс. – Если бы я все тебе рассказал наяву, ты бы не выслушал меня, потому что тебя ослепило страдание; если бы рассказал тебе лицом к лицу, ты бы мог сойти с ума, потому что боролся бы с каждым моим словом. Поэтому я говорю с тобой тихо, как дуновение ветра на твоей коже.

Не открывай глаз, посмотри во сне на другую сторону, которую не хочешь видеть. Это не только чернота и серость, не только испуг ребёнка, брошенного на улице. Это пульсирующая краснота крови, блеск солнца, белизна седых волос, коричневое дно реки. Язык пламени, фиолетовый луг вереска, все цвета радуги на разбитой коленке и на небе. Кто-то вернётся за тобой, когда ты будешь готов. А сейчас он думает о тебе, как ты мог бы думать о нём, Марк. Ты можешь всё, что кажется труднее, чем медленное умирание: выбирать, не понимать и ошибаться. Идти вперёд и возвращаться. Ты можешь даже ненавидеть и жаждать чего-то до боли, потому что совершенство, о котором ты мечтал, не существует. Существует богатство и непостоянство, ты ежедневно рождаешься для них.

Спи дальше! Там, куда ты стремишься, только пустота смерти. Ничего великого и достойного внимания. Смерть – это отсутствие возможности, отсутствие выбора, отсутствие времени, которое можно использовать или потерять. Ты думаешь о ней, как об избавлении от страдания, но кто почувствует облегчение, когда ты умрёшь? Чего будет стоить этот великий побег, когда исчезнет сам беглец? Думал ли ты когда-то о свободе в пустоте, в которой нет никого, даже тебя?

Самая большая тайна веры гласит, что ты – спаситель, что ты – свой хлеб жизни, звезда, ведущая путника. Ни один человек не обладает такой силой, чтобы тебя остановить, потому что ты мчишься в идеальной пустоте. В мире, который ты знаешь, ты единственный человек. Это твоё чистилище. Ты увидишь в нём будущее до самого конца, аж до самого предательства и тёмного света смерти. Потом твоя душа вернётся сюда, стремясь вперёд по истинной стрелке времени, касаясь многих других душ. Тогда ты решишь, что завершил свою судьбу. Чистилище – это не дверь в рай, это дверь в жизнь или смерть. Ты сам выберешь одну из них. И когда проснёшься во второй раз, никто не задержит тебя на полпути, не позовёт… – София замолчала, изнеможённая чудовищным усилием. Сняла с шеи монету, подвешенную на ремешке, и раздвинула ворот рубашки Маркуса.

– Я даю тебе знак, – она прислонила пульсирующий теплом металл к его груди. – Пусть он напоминает тебе обо мне, пусть сделает так, что ты усомнишься в одной узкой тропинке. С этих пор ты будешь видеть и понимать, будешь каждый день узнавать что-то о себе. Те, которые провозглашают лозунг «Пусть живёт смерть», уже мертвы. Такие слова может произнести только мёртвый язык.

Она упала на кресло напротив Маркуса и последним усилием надела на голову наушники. Прозвучали первые нежные ноты: Adagio un poco mosso, второй фрагмент концерта для фортепиано номер пять Бетховена. Дрожа всем телом и постепенно теряя сознание, она улыбнулась этой музыке.

Это была красивая музыка. Я помню.