Всемирная история поножовщины: народные дуэли на ножах в XVII-XX вв. - [225]
Рис. 1. Каталина де Эраусо (1592–1650).
Рис. 2. Кавалерист-девица Надежда Андреевна Дурова, она же, Александр Александров (1783–1866).
Если же в кои-то веки барышни и скрещивали клинки с мужчинами, то, как правило, этими воительницами были вовсе не хрупкие и изящные блоковские незнакомки, не Ундины Жуковского и не Лорелеи Гёте, а скорее вагнеровские валькирии из германской мифологии. На дуэльные площадки выходили плотные, крепко сбитые мужеподобные особы с мужскими манерами, мужской мускулатурой и одетые в мужскую одежду. Уместно будет вспомнить таких неоднозначных и противоречивых исторических персонажей, как легендарная женщина-воин Каталина де Эраусо, которой в 1625 году была посвящена пьеса Хуана Переса де Монтальвана «Монахиня Алферес», или кавалерист-девица Дурова. Обе эти дамы покрыли себя славой и на полях сражений, и в поединках. Однако они бесконечно далеки от навязываемых массовой культурой романтических образов — с потемневших портретов на нас смотрят угрюмые лица андрогенов.
Уроженку Сан-Себастьяна Каталину де Эраусо, также известную под именем «де Алферес», прославленную женщину-солдата первой половины XVII столетия, современники описывали как крайне мужеподобную особу[1346]. Педро де ла Вайе, встречавшийся с Эраусо в 1626 году, в письме из Рима к Марио Скипано вспоминал, что Каталина была «высокой и сильной, с мужской внешностью и, неразвитой грудью». Эраусо призналась де ла Вайе, что избавиться от груди ей помогли специальные лекарства. Лицом она напоминала евнуха и одевалась в форму испанского солдата[1347].
Недалеко от неё ушла и другая воинственная девица, участница Отечественной войны 1812 года, георгиевский кавалер Надежда Андреевна Дурова. Она всегда ходила в мужском костюме, носила мужскую причёску и требовала, чтобы к ней обращались исключительно Александр Андреевич Александров[1348]. Нельзя не упомянуть и легендарную «мадемуазель д'Эон», считавшуюся одним из лучших фехтовальщиков своего времени. Она же Шарль де Бомон, в честь которого было названо одно из первых обществ трансвеститов. Имя д'Эона стало нарицательным, и термин «эонизм» долгое время использовался для обозначения трансгендерного поведения[1349].
Личность и гендерная принадлежность ещё одной неоднозначной дамы, мадемуазель де Мопен, она же Жюли д'Обиньи, она же шевалье Мопен — прославленной оперной певицы, фехтовальщицы и дуэлянтки конца XVII столетия, также покрыта мраком. Мадемуазель щеголяла в мужской одежде, соблазняла дам и имела крайне спорную репутацию. Де Мопен посвящена целая глава в работе о трансгендеризме французского автора Фернан Гонтье «Homme ou femme? La confusion des sexes» — «Мужчина или женщина? Гендерная путаница»[1350].
Но дело тут не в большей мышечной массе, скорости рефлексов или воинственности мужчин — дуэльные шпаги XVIII–XIX столетий были лёгкими, маневренными и не требовали особой физической силы. Кроме этого, дамское фехтование было в моде, и немало девушек из высшего общества прекрасно владели этим оружием. Но кроме факторов объективных, таких как антропометрические и психофизические данные, существовали и более весомые причины. Одной из основных, если не главной, был тот факт, что во всех дуэльных культурах женщины были исключены из дискурса мужской чести. А это значит, что у прекрасных дам просто не было шансов доказать своё фехтовальное мастерство, так как их не допускали на дуэльные площадки и не вызывали на поединки, равно как и не принимали от них вызовы на дуэль[1351]. Возможно, многие из читателей-мужчин ещё в детстве сталкивались с рудиментарной формой этой табуированной традиции, выслушивая нотации от родителей, что «с девочками драться нельзя».
Рис. 3. Мадемуазель де Бомон, она же, шевалье д'Эон. Лондон, 1777 г.
Учёные, антропологи и этнологи, изучавшие феномен чести в странах Европы Нового времени, отмечали, что трактовка женской чести повсюду кардинально отличалась от интерпретации мужской. Женская честь рассматривалась исключительно как честь семьи, целомудрие, соблюдение сексуальных приличий, а кроме этого, и подчинение родственникам-мужчинам, оберегавшим эту честь от посягательств. В культурах, где честь играет важную роль, основную ценность она представляет для мужчин. В некоторых сообществах, как, например, у многих бедуинских племён, считается, что женщины вообще не обладают честью, а в других культурах женская честь вторична или же имеет ограниченную природу. Частично это обусловлено тем, что женщины часто, в большей или меньшей степени, исключены из общественной жизни. Нередко в подобных сообществах честь женщины — это зеркальное отражение чести её мужа. А там, где женщины всё-таки обладают личной честью, главным составляющим их чести является именно целомудрие
