Всемирная история поножовщины: народные дуэли на ножах в XVII-XX вв. - [223]

Некоторые беспринципные газетёнки и журналы старались увеличить его шрамы на фото, чтобы лицо Капоне выглядело более безжалостным. Хотя газетчики и прозвали Капоне Человеком со шрамом, но никто из них никогда не отважился сказать ему это в лицо[1331]. Так по иронии судьбы старинная неаполитанская традиция настигла Капоне, выходца из неаполитанского городка Кастелламаре ди Стабиа, за тысячи километров от дома, в далёкой Америке.

Однако, синьор Капоне не был в этом одинок. Его товарищем по несчастью стал другой легендарный гангстер эпохи сухого закона, уроженец сицилийского местечка Леркара-Фридди, Сальваторе Луканья, более известный широкой публике, как Чарльз «Счастливчик» Лучано. В 1928 году между бандами двух капо мафии, Джузеппе «Джо» Массерия, на которого работал Лучано, и Сальваторе Маранцано началась братоубийственная война получившая название «Кас-телламарской», по названию родного местечка Маранцано, Кастелламаре дель Гольфо. С 1928 по 1931 год это кровопролитие унесло жизни более 60 человек. В 1929 году, в разгар боевых действий, несколько неустановленных мужчин, предположительное из банды Маранцано, схватили Лучано и вывезли на Статен-Айленд, где подвергли его пыткам. Закончив истязания они с помощью ножа нанесли на его правую щёку традиционный сфреджо, серьёзно повредив при этом мышцы щеки и перебив глазодвигательный нерв, поднимающий верхнее веко.

Не менее комфортно чувствовала себя испанская традиция шрамирования, очевидно, завезённая туда переселенцами из Андалузии, и в Аргентине, где её адаптировала дуэльная культура пастухов-гаучо. Чарльз Дарвин, путешествовавший по Аргентине в 1831–1836 годах, во время своей известной экспедиции на «Бигле», наблюдая в Рио-де-ла-Плата за поединками гаучо, заметил, что в драке каждый из противников старается попасть другому в лицо и поранить ему нос или глаза, о чём нередко свидетельствовали глубокие, ужасные на вид шрамы[1332].

Рис. 6. Шрамы от ножа на лице гаучо.

Рис. 7. Чарли Лучано (1817–1962).

Рис. 8. Улпьфонс Габриэль Капоне  (1899–1947).

Президент Аргентины Сармиенто писал: «В других странах мужчина достаёт нож, чтобы убить, — и убивает. Но когда аргентинский гаучо достаёт свой нож в драке, то только чтобы ранить. Его единственная цель — порезать лицо, оставить отметину, его личное несмываемое клеймо. Именно поэтому часто можно увидеть гаучо, покрытых глубокими шрамами»[1333].

Но в отличие от культур ножа Средиземноморья, шрам на лице гаучо нес только одну смысловую нагрузку — он служил признаком неумелого бойца. Гаучо считали, что человек, искусно владеющий ножом, никогда не позволит оставить у себя на лице свидетельство своей неловкости и непрофессионализма. Получить такой порез в их среде считалось страшным оскорблением.

Прекрасной иллюстрацией к этому свидетельству служит описание дуэли из культовой эпической поэмы «Гаучо Мартин Фьерро» написанной в 1842 году аргентинским писателем Хосе Эрнандесом. Главный герой повествования, гаучо Мартин Фьерро, порядочно набравшись в пульперии, оскорбил негритянку. За девушку вступился её чернокожий приятель, и всё закончилось поединком на ножах. В пылу боя Мартин, еле державшийся на ногах после бурных возлияний, пропустил один из ударов противника, и нож чёрного гаучо оставил порез на его лице. Так как для гаучо это являлось унижением и тяжким оскорблением, Фьерро пришёл в ярость и убил своего незадачливого соперника ударом ножа[1334].

Традиция гаучо резать в поединках лица противников прекрасно описана знатоком культуры гаучо Марио Лопесом Осорнио в его уже хрестоматийной работе 1192 года «Esgrima Criolla» («Креольское фехтование»), посвящённой дуэлям на ножах. В одной из глав книги Осорнио описывал, как юных гаучо обучали искусству владеть ножом, а в качестве «выпускного экзамена» они были должны провести поединок на остром оружии со своим учителем. И лучшим доказательством достигнутого учеником мастерства считался символический удар, наносимый клинком плашмя по голове учителя[1335].

Рис. 9. Мензурные ранения.

Рис. 10. Осмотр ранений после мензура. «Beim flicken». Кристиан Вильгельм Аллерс, 1902 г.

Ритуалы шрамирования лица были зарегистрированы и в других культурах чести. Так, например, нельзя не вспомнить лица немецких студентов, изуродованные в легендарных университетских дуэлях — мензурах. В Мексике этот тип ранений был известен как «чарраскеар». Здесь, как и в других странах, унаследовавших испанские обычаи, голова являлась символом личной чести, и уличные поединки часто заканчивались ранами на лице. В мексиканской традиции подобные отметины на лице воспринимались как признак личности, склонной к насилию, и поэтому видимые шрамы всегда регистрировались в полицейских и тюремных документах. Априори предполагалось, что они могли быть причинены только ножами, и поэтому служили неоспоримым свидетельством агрессивного поведения индивидуума[1336].

Рис. 11. Уильям (Билли) Чарльз Хилл (1911–1984). Фото 1952 г.

Рис. 12. Мензурные ранения.

Рис. 13. Студенты после мензура.

Рис. 14. Немецкие студенты с мензурными ранениями на лице — большая часть ударов приходилась в левую сторону, 1903 г.