Всего один взгляд - [22]

— Ни слова больше в таком духе, не то пожалеешь! — процедил сквозь зубы Керк.

— Я и так уже жалею, что вообще с тобой познакомилась! — Лайзу била дрожь, глаза сверкали гневом, казалось, еще немного, и из них посыплютея искры. — Не удивлюсь, если ты заточишь меня в башню, чтобы я научилась себя вести!

— Вот это, — Керк обвел комнату широким жестом, будто нарочно провоцируя Лайзу, — и есть твоя тюрьма. А теперь прекрати кричать на меня, как какая-нибудь торговка. Нам нужно…

— Мне нужна моя жизнь, какой она была до тебя и без тебя, — дерзко перебила его Лайза.

Керк почти не шелохнулся, разве что слегка ссутулил плечи, но в мгновение что-то неуловимо изменилось, он стал похож на ощетинившегося хищника. По коже Лайзы побежали мурашки. Керк стоял в ярдах трех от нее, но она ощущала его близость так остро, словно их разделяла лишь пара дюймов.

— Ты хочешь жить без меня? Это можно устроить, — неожиданно сказал Керк. — Я тебя отпущу и дам тебе развод. Да будет так.

Он подошел к столу, снял трубку внутреннего телефона и… как ни в чем не бывало заказал чай.

Это был ответный удар в самой безжалостной форме. От неожиданности и от горечи Лайза застыла как вкопанная. «Да будет так». Это конец, подумала она. Керк согласился меня отпустить. Пораженная этим известием, Лайза не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Керк был недоволен собой. Лайза не заслужила такого обращения, думал он, невидящим взглядом глядя на телефон. Она выбита из колеи, рассержена, да и кто бы на ее месте не был? Любой, даже самый сильный человек будет потрясен открытием, что он превратился в пешку в грязной игре под названием политика. Лайза имела полное право дать волю чувствам, и Керк был к этому готов. Вот почему он сказал ей правду только наедине.

Не всю правду, только ее часть, мысленно уточнил Керк. При мысли о том, что ему еще предстояло сказать, на душе у Керка становилось совсем паршиво. К счастью, остальное можно отложить до более спокойных времен. Сейчас же в комнате было тихо, но далеко не спокойно…

Керк вдруг понял, что, как ни странно, проголодался. Никто, ни один человек на свете не смел разговаривать с ним так, как только что говорила Лайза, и он не собирался извиняться за то, что ответил ударом на удар. Керк украдкой взглянул на Лайзу. Она стояла, как изваяние, даже не было заметно, что она дышит. Волосы ее растрепались, рассыпались по плечам и ласкали шею, от этого в ее красоте появилась какая-то трогательная ранимость. Лайза была босиком, и это придавало ей сходство с несчастным маленьким беспризорником.

Этот конкретный беспризорник Керку нравился. Его тело ожило, любопытство вытеснило гнев, хотя гордость все еще не позволяла ему взять свои слова обратно. Лайза действовала на него, как ни одна другая женщина, и так было всегда, будь она зла на него или грустна, сгорала ли от страсти или, как сейчас, была холодна как лед. Видно судьбе было угодно, чтобы он полюбил эту женщину, и она затмила собой всех остальных. Отпустить ее? Никогда, пока он дышит, пока в его теле остались силы удержать то, что принадлежит ему. Вот только почему она так пугающе неподвижна?

Керк взял фигурку совы, вырезанную из камня, бесцельно повертел ее в руках, поставил на место, и все это — в полной тишине. Затянувшееся молчание становилось невыносимым. Скажи что-нибудь, поговори со мной! — мысленно взмолился Керк. Подай хоть какой-нибудь знак, чтобы я понял, что моя женщина еще жива. Но гордость — снова эта проклятая гордость! — не позволяла ему первым сделать шаг к выходу из тупика, в котором они оказались.

Над дверью замигала лампочка — слуга принес чай. Керку уже расхотелось пить чай, но он был рад возможности чем-то себя занять. Он подошел к двери, открыл ее, взял поднос, не пустив слугу на порог, ногой захлопнул дверь и поставил поднос на низкий столик. За все это время Лайза по-прежнему не издала ни звука и не шелохнулась.

Керк признал свое поражение и сдался. Подойдя к Лайзе, он коснулся рукой ее бледной щеки, погладил пальцем шею и наконец взял Лайзу за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. Она медленно, будто через силу, подняла на него взгляд, нежные губы приоткрылись, и, наконец, Лайза вздохнула так, что это было видно и слышно Керку.

— Поосторожнее с желаниями, они могут сбыться, — еле слышно прошептала она.

У Керка подкосились ноги. Он понял. У них всегда было так. И вдруг в одно мгновение лед растаял, невидимые шлюзы открылись, и вот уже Лайза, всхлипывая, обнимала Керка за шею и прятала лицо на его груди.

Что делать с женщиной, которая готова ради тебя разбить свое сердце? Отнести ее в постель. Обнять ее, окутать собой. Заниматься с ней любовью до тех пор, пока все остальное не утратит значение. Но затем приходится снова возвращаться к действительности и продолжать с того самого места, где вы остановились — и где ни в коем случае нельзя пускать дело на самотек.

В чайнике остывал чай. Вечер постепенно окрашивал в закатные тона комнату и мужчину и женщину, сплетенных в интимном объятии на кровати. Позже Керк отнес Лайзу в ванную и, чтобы отсрочить встречу с реальностью, занялся с ней любовью и там. Потом они вместе принимали душ, вытирали друг друга полотенцами, обмениваясь поцелуями и ласками, но не произносили ни слова, чтобы не разрушить хрупкий волшебный мир, где существовали только они двое.