Солнце клонилось к закату. Его лучи уже не обжигали, но прохладный бриз с моря еще не развеял аромат нагретой на солнце хвои итальянской сосны и роз, вступивших в пору самого пышного цветения. Лайза вышла на террасу и, прежде чем спуститься по пологим ступеням на посыпанную песком дорожку, немного постояла у перил, наслаждаясь тишиной и покоем. Внезапно у нее возникло неприятное ощущение, нечто вроде покалывания в затылке, какое бывает, когда чувствуешь на себе чей-то тяжелый взгляд.
Она огляделась по сторонам. Ничего подозрительного. Впрочем, этого и следовало ожидать, если за ней следит профессионал. За годы, что Лайза прожила замужем за облеченным властью и очень богатым человеком, она привыкла быть объектом постоянного наблюдения. Но если тогда за ней следили ради ее же собственной безопасности, то теперь — совсем другое дело. Лайза невольно поёжилась. Кому и зачем могло понадобиться следить за ней здесь и сейчас, на Сардинии, на вилле, которую она подрядилась оформить? Она, конечно, известна как декоратор, но не настолько, чтобы стать объектом скрытого наблюдения.
Наверное, у меня начинается мания преследования, подумала Лайза и помотала головой, стряхивая наваждение. Пора было возвращаться домой, точнее в дом, который они с отцом сняли в Порто-Торрес на время работы. Через час за Лайзой должен заехать Майкл — им предстояло отправиться на вечеринку, которую устраивал на своей яхте один богатый американец.
Керк Максвелл вошел в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. В руке он держал только что полученное письмо, три предыдущих лежали на письменном столе. Швырнув последнее письмо поверх предыдущих, Керк пересек кабинет, остановился у окна и устремил взгляд на простирающуюся до самого горизонта пустошь. С каким удовольствием он оседлал бы сейчас любимого коня и поскакал куда глаза глядят!
Керк вздохнул. Он знал, что это несбыточная фантазия. На его письменном столе лежали четыре письма, каждое требовало решения, принять которое мог только он. Кроме того, за стенами этой комнаты его ждали люди: отец, брат, тысячи служащих — и каждый из этих людей считал, что имеет право на частицу его так называемого предназначения. Так что любимому коню придется остаться сегодня в конюшне. Керк обернулся и посмотрел на письма. Только одно из них, самое первое, было распечатано и с презрением отброшено в сторону, как оно того заслуживает. Остальные конверты не были вскрыты, и Керк старался вообще о них не думать. Но он не мог до бесконечности прятать голову в песок как страус.
Стук в дверь отвлек Керка от невеселых мыслей. Должно быть, это Рауль, подумал он. Дверь открылась — на пороге действительно стоял смуглый черноволосый великан испанец, верный помощник Керка. Рауль стоял и ждал приглашения войти — или распоряжения не входить. Будучи доверенным лицом своего хозяина, Рауль тем не менее строго следовал протоколу, что порой действовало Керку на нервы.
— Входи, Рауль! — бросил Керк с оттенком раздражения.
Рауль вошел в кабинет и остановился в нескольких футах от стола — ровно посередине дорогого персидского ковра. Керк поймал себя на мысли, что разглядывает этот ковер, расстеленный здесь когда-то по распоряжению его жены Лайзы. Как и низкий столик, и два мягких кресла, стоящие у окна. Сколько раз они с Лайзой сидели в этих креслах, любовались видом из окна, пили чай, беседовали о чем-нибудь и время от времени прикасались друг к другу, как влюбленные…
Керк сел за стол и резко сказал:
— Ладно, выкладывай, что у тебя там.
— Новости не очень хорошие, — начал Рауль. — Ваш дядя Честер принимал в уик-энд в своей загородной резиденции некоторых членов совета директоров компании… Наш человек сообщил, что тон их переговоров очень и очень настораживает.
Керк никак не прокомментировал сообщение, но его лицо помрачнело.
— А моя жена?
— Она по-прежнему живет на Сардинии, сэр. Она получила заказ на отделку новой виллы. Работы почти закончены.
Лайза занимается тем, что у нее лучше всего получается, хмуро подумал Керк. Он невольно вспомнил ее волосы цвета осенней листвы, обрамляющие нежное лицо с чистой и гладкой, словно тончайший фарфор, кожей. В голубых глазах Лайзы часто плясали веселые огоньки, на губах играла дерзкая улыбка… Керк почти наяву услышал ее голос: «Вдыхать жизнь в безжизненные интерьеры — моя работа».
Но из этой комнаты жизнь ушла в тот же миг, когда ушла сама Лайза. Керк вздохнул.
— Как ты думаешь, сколько у нас в запасе времени до тех пор, пока они начнут действовать?
Рауль был напряжен, и это подсказало Керку, что его ждет еще какое-то неприятное известие.
— Если учесть, — произнес Рауль виноватым тоном, — что Майкл Брэнсон остановился в одном доме с ней, думаю, дело не терпит отлагательства.
Керку потребовалось время, чтобы переварить новость. Но, когда до него в полной мере дошел смысл сказанного, он вскочил и резко отвернулся к окну. Может, Лайза сошла с ума? Или она ведет себя так, потому что ей наплевать на его чувства?
Майкл Брэнсон. Керк стиснул зубы. К знакомой ревности примешался гнев, и вместе они образовали весьма опасное сочетание. Керк снова повернулся к Раулю.
