Всего лишь поцелуй - [42]

За окном, как и всю прошлую неделю, барабанил дождь. Люк провел весь день, обкладывая мешками с песком берег ручья. Еще немного дождя — и ручей мог выйти из берегов, затопив близлежащие виноградники. Люк вспомнил, как дедушка рассказывал о подобной ситуации, случившейся в 1958 году.

У Люка неплохо получалось учиться на чужих ошибках. А с собственными ошибками дело обстояло куда труднее.

Ночью, так и не сумев заснуть, он снова открыл конверт и прочитал документы. Согласно кратким пометкам, сделанным Джесс, его тетя умерла вскоре после смерти его отца, но ее дочь, которая теперь жила в коттедже, знала о Кейтлин.

Суть прочитанного сводилась к следующему: мама его не бросала. По словам кузины, Кейтлин оставила его в Сен-Сильве на пару дней, чтобы уладить дела с переездом и снять дом недалеко от сестры. Мать уже перевезла большую часть игрушек и одежды Люка, и его отец прекрасно об этом знал.

Оказывается, Люк был случайным, незапланированным ребенком — серьезной, но все-таки очень желанной ошибкой матери, из-за которой ей и пришлось выйти замуж за его отца. Их отношения всегда были бурными. Интрижки отца, его неспособность делить время, деньги и Сен-Сильв и подтолкнули мать к решению расстаться.

Кейтлин как раз ехала забирать Люка, когда попала в ту аварию. После этого отец категорически запретил ее сестре общаться с племянником. Каждый год тетя присылала письма и подарки к его дню рождения. К тому моменту, как Люк окончил школу, здоровье тети пошатнулось, и она решила положиться на судьбу: если Люк захочет ее разыскать, так тому и быть.

Он, должно быть, и захотел бы разыскать ее… если бы знал о ней. Естественно, он никогда не видел ее писем и подарков. Это было так типично для отца… Джед не нуждался в Кейтлин, но ее решение об отъезде из Сен-Сильва должно было исходить от него, а не от нее. И у отца осталось живое напоминание о том, что она уехала без разрешения: Люк, собственной персоной.

Теперь-то он осознал истинный смысл поступка Джесс. Она знала, что глубоко в его сердце таится нагноившаяся рана. И вскрыла эту рану, разыскав его кузину, начав процесс исцеления. Джесс знала: Люк вряд ли решится на это сам, без толчка с ее стороны.

Эти бумаги дарили ему свободу от переживаний, осознание того, что он был желанным — любимым. Если бы он уехал с матерью, лишился бы всех материальных благ… но был бы по-настоящему счастливым. И не испытывал бы теперь панического страха перед отношениями.

«Спасибо, папочка».

Читая бумаги, Люк в полной мере осознал, что до беспамятства полюбил Джесс. И понял, что действительно был «трусливой мокрой курицей»: боялся любить Джесс, потому что мог ее потерять, приходил в ужас при мысли о том, как это будет больно. И знаете что? Он и правда ее потерял. Она ушла.

Ему так не хватало Джесс… Она была его второй половинкой, Люк мог представить ее носящей под сердцем его ребенка. Она была бы превосходной матерью — цементом, скрепляющим семью. С Джесс он чувствовал бы себя безмятежно, уверенно. С ним никогда не случилось бы ничего плохого, если бы утром, просыпаясь, он первым делом видел ее улыбку.

Он наконец-то понял, что такое любовь… это Джесс.

Просто Джесс.

Они были созданы друг для друга, им суждено было быть вместе. Оставалось лишь найти способ это устроить.

Если подумать логично, их ждала катастрофа. Жизнь Джесс протекала в Сэндтоне, жизнь Люка — в Сен-Сильве. И Люк вдруг понял: если бы потребовалось, он бросил бы поместье. Это стоило бы ему душевных мук, но, если бы пришлось выбирать между Сен-Сильвом и Джесс, он выбрал бы Джесс. Сен-Сильв был его наследством — Джесс была его душой.

Люк перекатился по дивану и выключил телевизор. Как только за окном прояснится, он поедет в аэропорт, сядет на первый же самолет и отправится к Джесс.

Он отправился бы к Джесс, где бы она ни оказалась, потому что именно там ему и следовало быть.

* * *

Джесс расхаживала по кухне родителей с бокалом вина, унесясь мыслями далеко-далеко… Отец сидел за столом и делал наброски, мать готовила яблочный пирог с крошкой. Клем стояла у плиты, Ник занимался чем-то по дому. Они приехали на несколько дней, у Клем опять нашлись какие-то «дела в городе». Джесс забавляло то, что эти дела всегда совпадали с чем-то, что требовалось сделать в доме родителей. Это был умный способ Клем восстановить отношения Ника с родителями после всех тех лет, что они почти не общались.

Клем приобняла Джесс за плечи.

— О, я понимаю, что ты сейчас испытываешь… Месяц, который я провела без Ника, был самым тяжелым в моей жизни.

Джесс положила голову ей на плечо.

— Прошла неделя, а сердце все еще ноет… Я и подумать не могла, что будет так больно.

— Твои братья вынашивают планы всыпать ему по первое число, — сообщила Клем. — Я слышала что-то о сломанных ногах и разбитой голове.

Джесс пришла в ужас.

— И что им не живется! Почему они лезут не в свое дело?

— Потому что ты — их дело, Джессика, — встрял отец, не отрывая глаз от наброска. — Но лично я верю в этого молодого человека. Ему просто нужно осознать, что он любит и любим.

— Ты не знаешь Люка, папа. Он — упрямый…

— Но я знаю молодых людей. Я вырастил четверых, а когда-то и сам был молод. В свое время каждому из твоих братьев потребовалось время, чтобы избавиться от их… гм… привязанности к холостяцкому образу жизни. И со мной было то же самое.