Всегда вместе - [53]

Шрифт
Интервал

— Почему Ртутик? Почему Киноваркин? — смеялся Брынов.

— Захар так придумал, — улыбнулся Кеша, — в честь нашего открытия.

Разговор, как и следовало ожидать, зашел о том, что волновало и геолога, и учителей, и ребят.

— Ваши «копеечники» из треста, — говорил Хромов, — шлют людей за людьми, оборудование за оборудованием. Назара Ильича сейчас дома совсем не видать — всегда в пути… Ошиблись вы, Кузьма Савельевич, недооценили иркутское начальство…

— Попробуй они поломаться, — возразил геолог, — правительство не позволит! Впрочем, из управления я получил несколько хороших писем.

За окном рванулся ветер. Кедр тихонько постучал зелеными лапами в стекло.

— Когда я смотрю на это дерево, то всегда вспоминаю наш летний поход, — сказал геолог.

Зоя, повернув курносое лицо к окну, производила какие-то странные движения руками.

Хромов быстро обернулся и увидел скульптурную группу, украсившую брыновский кедр: рядом с пышной шевелюрой Бориса — круглая физиономия Чернобородова; огненные Ванюшины вихры в соседстве со стриженой головой Сени Мишарина. Обхватив руками толстый прямой ствол, оседлав ветви, они не обращали никакого внимания на Зоины знаки, зато во все глаза смотрели на геолога.



— По правде говоря, — просто сказала Овечкина, — ребята здорово скучают по вас. Они уверены, что следующим летом найдут с вами новые богатства!

В палату вошел Семен Степанович:

— Всё. Хватит. Выпишу — наговоритесь.

Хромов и Овечкина выпросили у строгого доктора еще несколько минут. Учителя и геолог остались с глазу на глаз.

Брынов взглянул в окно: кедр опустел. На лицо геолога легла тень тоски и боли. Овечкина положила руку на его плечо, прикрытое зеленым больничным одеялом:

— Не грустите, Кузьма Савельевич. Через неделю-две вы будете уже на ногах.

Брынов приподнялся на локте.

— Не то, друзья, не то, — поморщился он. — Вот нашел я киноварь. И вы и ребята вошли в мою жизнь, как самые близкие люди… Но…

Хромов и Овечкина переглянулись. «Скажите!» прочитал Хромов во взгляде учительницы.

— Так вот, Кузьма Савельевич, имею честь сообщить, что ваша жена в Иркутске и через три дня будет здесь вместе с сыном. — И он протянул геологу телеграмму.


Спустя десять дней светлым звездным вечером вновь возвращался Андрей Хромов из Заречья. Брынов почти поправился, и Семен Степанович обещал на-днях выписать геолога из больницы на вольную жизнь, на таежные тропы… Хромов улыбался, вспоминая, как Бурдинский в присутствии его и жены геолога расхвастался: «Я, Кузьма Савельевич, на тебе имя заработаю. Статейку вот написал в журнал «Хирургия». Итак, рудничный хирург Бурдинский выписывает геолога Брынова, тридцати шести лет от роду, женатого, партийного… заметьте: не пьющего, что бывает с геологами очень редко…»

Хромов с нетерпением ждал возвращения своего друга в школу: Брынову предстояло там много работы.

23. Зима

Суровой была и эта зима.

В котловину Новых Ключей с вечера заваливался плотный туман — затаивался, прижимался к прибрежному ольшанику и рудничным домишкам. Раннее зимнее утро встречало жителей поселка морозной белой «копотью», неохотно расходившейся к полудню.

И всю эту зиму — ледяными кривунами Джалинды, через хребет, снежными тропами — перебрасывали к Иенде на машинах и лошадях людей, продовольствие, оборудование. Нередко над рудником пролетали самолеты. Курс их был на Олекму. У Голубой пади шла в дебрях Яблонового хребта подготовка к летнему строительству большого нового рудника.

А школа жила своей жизнью.

Морозоупорный забайкальский народец — детвора и не думала сидеть дома. В школе ни на один день, даже в шестидесятиградусные морозы, не прекращались занятия. Таков неписаный закон забайкальской жизни, идущий вразрез со строгими инструкциями о прекращении занятий при тридцати градусах мороза. И так же, как всегда, носились по школьному двору неугомонные мальчуганы, только растирая время от времени исщипанные морозом щеки да носы. И в классах, во время уроков, — ни кашля, ни чиханья, ни посмаркиванья. Весело смотрят разрумянившиеся лица, задорно блестят глаза, и стойким здоровьем веет от хорошо сбитых ребячьих фигур.

Вечерами в школе царило многоголосье. В одном классе дымчатая рука аллоскопа водила ребят по крымскому побережью мимо курчавых виноградников и белоснежных дворцов; в другом под руководством Альбертины Михайловны ребята что-то мастерили из бумаги, картона и фанеры; в третьем репетировалась очередная пьеса Толи Чернобородова и Захара Астафьева; в четвертом Варвара Ивановна и ее кружковцы слушали доклад Поли Бирюлиной об образе молодого человека в русской литературе.

Брынов, выйдя из больницы, сначала съездил в Голубую падь, куда давно рвался и мыслью и сердцем; он вернулся окрыленный и снова вечерами приходил в школу, путешествовал с ребятами по карте, рисовал цветными мелками «человечков» — он готовил к летнему походу новую группу юных геологов.

В школе становилось традицией: прежде чем перейти в девятый класс, надо выдержать суровый экзамен в тайге.

Ученики младших классов благоговейно заходили в школьный музей, где хранились образцы горных пород, гербарии, дневники, туесы, компасы, исторический зыряновский молоток и киноварный, «бутерброд», найденный в знаменитой пещере Голубой пади.


Еще от автора Оскар Адольфович Хавкин
Дело Бутиных

Что знаем мы о российских купеческих династиях? Не так уж много. А о купечестве в Сибири? И того меньше. А ведь богатство России прирастало именно Сибирью, ее грандиозными запасами леса, пушнины, золота, серебра… Роман известного сибирского писателя Оскара Хавкина посвящен истории Торгового дома братьев Бутиных, купцов первой гильдии, промышленников и первопроходцев. Директором Торгового дома был младший из братьев, Михаил Бутин, человек разносторонне образованный, уверенный, что «истинная коммерция должна нести человечеству благо и всемерное улучшение человеческих условий».


Моя Чалдонка

Великая Отечественная война. Из маленького забайкальского поселка на реке Чалдонке один за другим уходят на фронт мужчины. А жизнь не останавливается; день и ночь, до самого ледостава, намывают золото драги, месяцами не выходят из тайги охотники. Женщины и подростки заменили мужей, отцов и братьев. Однако работа для победы — этого слишком мало для двух школьных приятелей — Димки и Веньки. Они хотят сами сражаться с фашистами и решают бежать на фронт. Об их приключениях и о других событиях в таежном поселке, о дружбе и мужестве рассказывает эта повесть, написанная известным детским писателем Оскаром Адольфовичем Хавкиным.


Бурундук

Две маленькие девочки, сёстры Лера и Уля, месяц живут у деда в охотничьей избушке, знакомятся с окружающим таёжным миром, заводят особую дружбу с бурундуком.


Рекомендуем почитать
Однажды прожитая жизнь

Отрывки из воспоминаний о военном детстве известного советского журналиста.


Зеленый велосипед на зеленой лужайке

Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.


Снеговичка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Заколдованная школа. Непоседа Лайош

Две маленькие веселые повести, посвященные современной жизни венгерской детворы. Повесть «Непоседа Лайош» удостоена Международной литературной премии социалистических стран имени М. Горького.


Картошка

Аннотация издательства:В двух новых повестях, адресованных юношеству, автор продолжает исследовать процесс становления нравственно-активного характера советского молодого человека. Герои повести «Картошка» — школьники-старшеклассники, приехавшие в подшефный колхоз на уборку урожая, — выдерживают испытания, гораздо более важные, чем экзамен за пятую трудовую четверть.В повести «Мама, я больше не буду» затрагиваются сложные вопросы воспитания подростков.


Подвиг

О том, как Костя Ковальчук сохранил полковое знамя во время немецкой окупации Киева, рассказано в этой книге.