Всегда настороже. Партизанская хроника - [102]
— Ты уже встал, Йозеф? А я думал идти тебя поднимать! Коня оставь, умойся и сбегай в деревню!
Густлик умылся у колонки на дворе, кивнул крестьянину и зашагал в сторону деревни.
Весь день прятался, а ночью в лесу «Над панскими квартирками» встретил партизанских разведчиков.
В горнице Челеды в Котарах шел партизанский суд. За столом сидели командиры. Напротив них стоял Сашка.
— Я виноват, расстреляйте меня!
Стояла мертвая тишина. Партизаны опустили голову. Кто-то тяжело вздохнул. Раздался выстрел — и Сашка упал. Но рука, державшая пистолет, дрогнула от волнения, выстрел оказался неточным. К стене привалился младший из братьев Челедов — Ладя. Он был бледен и держался за плечо. Пуля, пройдя через тело упавшего Сашки, ранила парнишку.
Сашка приподнялся и попросил:
— Стреляйте еще!..
После второго выстрела его не стало.
16
Весной в лесу Иржи Целерин напоролся на немцев. Те устроили облаву на партизан. Стреляли по всему, что шевелилось или двигалось. Услышав выстрелы, Целерин побежал в обратную сторону. Остановившись, почувствовал острую боль в боку. Понял, что ранен, но побежал дальше. Когда же окончательно выбился из сил, забрался в густой кустарник и там, потеряв сознание, рухнул на землю.
Прочесав лес, немцы ушли. В лесу появились дровосеки, возчики. Они-то и нашли Целерина. Наклонились над ним, потрясли его, но он в сознание так и не пришел. Когда же перевернули его, увидели на траве кровь. Один из крестьян запряг лошадь в телегу, положил на нее Целерина и увез.
Дорогой Целерин пришел в себя. В лесном сумраке разглядел головы и услышал обрывки слов.
Через какое-то время лес стал редеть, и повозка выехала на поляну. Там стояла небольшая хижина. Несколько собак бешено лаяли и рвались с цепи. Целерина осторожно перенесли в хижину и положили на войлочную попону.
— Не бойся, ты в надежных руках, бабка тебя вылечит, — прощаясь, сказали Целерину крестьяне.
Послышался мужской голос, погоняющий лошадь, заскрипели колеса, взвизгнула ось, и телега затарахтела.
У печи стояла старуха. Она отодвинула чугунную заслонку и прямо в огонь поставила закопченный горшок.
Целерин стал разглядывать хижину, освещенную дрожащим пламенем лучин. И чего тут только не было! На стене красовалась шкура какого-то лесного зверя. На плоских камнях лежали грибы. С потолка свисали связки каких-то трав.
Старуха тем временем достала из печки горшок, слила из него отвар в миску и подала ее Целерину.
— Выпей — полегчает, — сказала она и ласково улыбнулась.
Целерин попробовал — горечь оказалась страшная, но он набрался терпения и одним махом все выпил. А через минуту уже спал. На лбу его блестели капельки пота. Целерин даже не почувствовал, как старуха промыла ему рану и выжгла ее.
Ранним утром Янек Горнянчин поднимался на Вартовну. Со стороны дома Юращаков вдруг послышался какой-то шум и на склон выбежала Фанушка. В глазах — слезы, на лице — отчаяние. Увидев Горнянчина, метнулась в сторону и побежала вниз по склону.
Горнянчин хотел было окликнуть девушку, но в этот момент из ельника кто-то крикнул:
— Фанушка!
За девушкой бежал молодой Старыхфойту, но Горнянчин успел перехватить его. Заглянул ему в лицо — парнишка был сильно взволнован.
Постояли минутку. Старыхфойту взглядом проводил хрупкую девичью фигурку, бегущую к ручью.
— Что случилось?
Молчание.
— Да говори же! Почему она плачет? — не успокаивался Горнянчин, который теперь был вроде как опекуном Фанушки.
— Это она по Лому… по Лому горюет… — заикаясь, проговорил Старыхфойту. — Вспомнит вдруг Ломигната, расплачется и убежит…
— Ну что ж, это неудивительно: они ведь любили друг друга…
— Знаю, — согласился парень и опустил голову.
— И что ж это она вспоминает о нем ни с того ни с сего? Без всякой причины?
Парень еще ниже опустил голову.
— Понятно. Возле родника всегда пить хочется!.. — Горнянчин вздохнул и с укоризной посмотрел на парня.
Таня Павлиштикова расхаживает по комнате и искоса поглядывает на черный телефонный аппарат на столике у стены. С тех пор как Бельтц установил прямую телефонную связь между ее липтальской квартирой и всетинским управлением гестапо, она вот так каждый вечер ходит по комнате, ломая пальцы. Каждый вечер Бельтц может позвонить ей, и она не знает, ждет она этого звонка или же боится его.
Пришлось включить свет, чтобы посмотреть на часы. Уже поздно. Она устало опустилась в плетеное кресло. Сегодня он уже не позвонит.
Вначале она говорила себе: «Пусть он думает, что я решила сотрудничать с ним, а уж я, женщина, как-нибудь обведу их вокруг пальца!» Но потом ей пришлось написать то самое письмо… И в один прекрасный день провели эту прямую линию. С этого времени ей кажется, что она уже в их руках. «Другим агентам хоть платят», — подумала она с горечью. Но кто знает, возможно, Бельтц полагающееся ей вознаграждение кладет себе в карман — он ведь на все способен.
Таня получила задание выследить и выдать гестапо партизанского командира Петра Сибиряка, который действовал где-то в районе Липтала. Поэтому у нее и телефон — чтобы в любое время она могла позвонить в гестапо. Бельтц с каждым днем наседал на нее все больше и больше — хотел как можно скорее заполучить Сибиряка. Иногда Тане казалось, что он догадывается о ее связи с партизанами. И тогда ей становилось страшно…
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.