Всегда есть подвох! - [78]

— Любая из реликвий может быть без потерь утеряна. Но только не та, что хранит Марииль.

— Лучше ей умереть, по-твоему?

Нэльс удивленно посмотрел на Олю. — Тогда реликвия никому не достанется. Ребята, друзья мои, вы видимо не поняли. Любая из сторон может воспользоваться этим.

Книгочей поперхнулся. — Хочешь сказать, что если решение совета будет не в Машину пользу, то ее смерти захотят и те, кто сейчас ее защищает? Ты думаешь ее собственный дедушка?

— Да нет же, я говорю о советнике Карле. Чтобы сохранить даже этот худой мир, он пойдет на это. Я много лет знаю его. А этот наместник, нам о нем вообще ничего не известно. Он спокойно может оказаться шпионом магистериума.

Марк озадаченно развел руками. — Так что же нам теперь делать?

— Мы ничего не сможем предпринять, до начала совета, Марииль очень хорошо охраняют. Единственный шанс ее выкрасть, это, пожалуй, в момент, самого обсуждения. Инквизиторы будут больше озабоченны порядком в зале.

— Погоди, погоди, — удивилась блондинка. — Ты хочешь ее выкрасть? Я не ослышалась?

— Мне тоже показалось, что он это произнес, — согласился книгочей.

На лице Нэльса не дрогнуло ни одного мускула. Он был серьезно настроен.

— А, как иначе мы сможем помочь первому хранителю? Если совет вынесет решение не в нашу пользу…

— Тогда быть может дождаться совета? — Перебила фонарщика Ольга. — Вдруг повезет.

Нэльс глубоко вздохнул.

— А если нет. Нужны обходные пути.

Книгочей засмеялся. — Нет, Нэльс. Как мы, блондинка, книгочей и фонарщик, сможем выкрасть, охраняемого Святой Инквизицией, Первого Хранителя, да ещё прямиком с Великого Совета? Это не просто безумство. Это абсурд! Ты головой не ударялся?

— Сколько у нас дней до совета? — Вместо того чтобы ответить, спросил фонарщик.

— Кажется один, — вспомнил Марк.

— Приходите завтра, я постараюсь все обдумать.

— Ну, надо хотя бы кого поопытней привлечь, — предложила Ольга. — Машиного деда и тех двоих. Они явно больше нас смогут.

Нэльс преисполненный благодарностью посмотрел на парочку растерянных друзей. — Лично я, никому кроме вас не доверяю.

— И зря, — отозвался вошедший в палату Улимор Харвенкус. — Доверяй, но проверяй.

Длинноносый плут улыбнулся и помаячил перед фонарщиком, баночкой с подозрительным содержимым.

— Это что?

— Это стальные осьминоги.

— Для чего?

Улимор присел рядом с фонарщиком.

— Это для твоих сломанных ребер. С помощью этих осьминогов, во время войны Кроноса со своими родственниками, здесь восстанавливали воинов. Пару дней и все переломанные кости срастались. Позволишь?

Нэльс переглянулся с книгочеем. Тот лишь пожал плечами.

— Пару дней говорите? — переспросил фонарщик.

— Всего пару, — подтвердил длинноносый лекарь.

— Пожалуй, и это слишком долго. Но… Мне что нужно их съесть?

Господин Харвенкус осторожно повернул крышку склизкой баночки и предупредил. — Да. Правда будет немного больно, живой организм все-таки проглотишь.

Нэльс кивнул.

Улимор открыл баночку и достал липкого серенького маленького осьминога.

— Только не жуй.

Фонарщик смело проглотил предложенное ему существо и в ожидании результата огляделся по сторонам.

— Проглотил? — С хитрой улыбкой поинтересовался Харвенкус. Как только длинноносый лекарь получил положительный ответ в виде уверенного кивка головой, то в буквальном смысле сразу набросился на Нэльса. Схватив бедолагу за запястья, Улимор с силой прижал фонарщика к кровати.

— Что все это значит? — Удивился Нэльс.

— Потерпи, — предупредил Улимор Харвенкус. — Сейчас будет очень больно.

Фонарщик и книгочей переглянулись.

Через несколько секунд, острая боль сковала грудь Нэльса. Настолько сильная, что юноше показалось, будто его ребра выламывают изнутри. На самом же деле, сантиметр за сантиметром в его кости проникали холодные щупальца осьминога. Остывая, они превращались в метал, раздирая грудь Нэльса на мелкие кусочки. Фонарщик изогнулся и терпел инородное напряжение столько, сколько выдерживала его воля. Но уже через несколько секунд, палату озарил душераздирающий крик.

— Эй, вы что делаете? — Прокричала Ольга.

— Потерпи, потерпи, — заботливо прошептал Улимор, продолжая силой удерживать Нэльса в нужном ему положении. — Ещё немного.

В груди фонарщика что-то хрустнуло. На густых ресницах появились соленные капли. Истошный крик, постепенно превращался тихое рычание, затем в слабый писк.

— Что вы с ним сделали? — Отпихнув длинноносого лекаря, возмутился книгочей.

— Теперь у вашего друга стальной корсет, — объяснил Харвенкус и постучал кулаком по груди Нэльса. — Теперь он почти что дровосек. Минута боли и никакие секиры ему теперь не страшны.

Фонарщик громко вздохнул, словно вынырнул из бурной реки.

— Ого! А можно и мне такую осьминожку? — Протараторил Марк и потянулся к склизкой баночке. — Я потерплю.

Улимор Харвенкус закрыл крышку и поспешил спрятать содержимое в кармане пиджака.

— Когда сломаешь себе что-нибудь, тогда и получишь угощение. А пока руки прочь. Стальных осьминогов не так много осталось. Их больше не добывают. Поэтому они могут действительно кому-нибудь понадобиться.

В разговор вмешалась Ольга.

— Поэтому вы припрятали их в свой карман?

— В аптечке моей гостинице, как раз этих осьминогов и не хватает, — последовал ответ. — Ничего не случиться, если позаимствую парочку.