Все в свое время - [48]

— Помогите ей. Может еще удастся что-то сделать…

В голосе была обреченность, но ослушаться никто не посмел. Вит, Гор, Кич, Дим, Шон, Чар — все они уже забыли свои споры, вместе укутывали девушку, вместе несли ее в город, где их уже ждали. Они все вместе стояли у ее постели до самого утра, наблюдая, как старый ведун пытается стянуть ее раны, и стояли следующую ночь, и еще одну, и на четвертый день вместе провожали Леню в голубой мир — огонь последнего земного костра освещал хмурые лица.

Их никто не винил. Такое иногда случается. Дети гибнут, это неизбежно — кто-то сразу после рождения, кто-то проживет год, кто-то два. Лее повезло прожить семь лет. А потом везение закончилось. "Муравьиная малина" — страшное, редкое растение, которое даже опытный охотник не всегда сможет распознать, похожее на обычную, но вместо иголок — муравьиные королевы. Они проникают в тело, и если не выдавить их в первую же минуту, огнем и сталью — заходят в сердце, размножаются в крови, и все это время человек живет, дышит, и даже не понимает, что он превратился в живое оружие. Которое может взорваться в любой момент. Человек живет, а внутри него копошится муравьиная колония — они заполняют все тело, а потом, в один прекрасный миг, вырываются наружу в поисках новых муравейников. А на месте тела остается куст той самой "муравьиной малины". Если бы Нит не выдавил вовремя королев, если бы не заметил — Лея пронесла бы их в город, а если не проявить вовремя меры, одна колония спокойно может убить и сотню человек… Получается, что Нит герой, который всех спас.

Всех, кроме Леи. Но ее он и не мог спасти, это тоже все понимали, единственный шанс — вытянуть королев-иголок в первые секунды, когда они еще только просыпаются в месте укуса и не успели пустить в тело яд, который должен превратить кровь в среду для их обитания. Но кто мог об этом знать? Дети? Просто чудо, что это знал Нит — поведал кто-то из старших охотников, а он запомнил. Винить его, что не успел вовремя? Да наоборот, все, и даже мать Леи, готовы были носить его на руках — подумаешь, ушла чуть раньше времени в голубой мир, зато ушла чистой, и, даже, в сознании — перед самой смертью ведуну удалось вернуть ей душу, и Лея успела со всеми проститься. Простилась они и с Нитом. Маленькая хрупкая девушка — ее раны были исцелены, но муравьиный яд проник слишком глубоко в кровь, и ведун ничего не смог с этим делать. Не смог договориться с кровью.

Лея ушла, Нит остался. Его никто не винил, никто не винил Гора, что затеял ту вылазку, никто не винил Вита, что не распознал куст-паразит. По меркам Верных Псов, все обошлось, но… Как Али-судья не наказывает, но выслушивает, заставляет человека вспомнить все, что он сотворил, так не наказали Нита, но мальчик-охотник в тот день умер во второй раз, и родился охотник-юноша. Который навсегда запомнил первый в своей жизни поцелуй, и первого человека, который умер только и исключительно по его вине.

А что касается Гора… В четырнадцать лет он получил имя, Гор Дрожь, а в шестнадцать ценой своей жизни спас четырех женщин — они успели убежать, пока одинокий охотник сражался с целой их стаей. Когда его предавали огню, Нит одел зеленые одежды — они не стали друзьями, но два охотника всегда уважали друг друга, и единственного сына Гора и Кии Нит всегда считал и своим сыном.

Маленькая Лея навсегда осталась в его сердце.

1982 год от Рождества Христова, 21 сентября

Нежные пальцы Элис играли на груди Эдварда мелодию любви. Тонкие, едва ощутимые прикосновения, точные, как выстрел снайпера, и дарящие тепло, как камин в зимнюю ночь. Пальцы сержанта дарили ласку, и так же ловко нажимали на спусковой крючок, гладили и умело подтягивались по канату. Она всегда и во всем была лучшей: в беге, стрельбе, тактических спаррингах, фехтовании и любви. Даже готовить Элис умела не хуже Нубила, а если надо — могла сама себе перешить форму или починить сломанное оружие. Ей восхищались, ее ядовитый язычок доводил многих до белого каления, ее боялись, слушались, уважали, а лорд Эдвард Гамильтон ее полюбил. Полюбил сразу, в первый же день, но понял это только через пол года, а признался и того позже, услышав "я тоже" в ответ. Тот ноябрьский день 1981 года стал самым счастливым днем его жизни, и вот уже почти год они вместе. Взрослые люди, которые прячутся, как подростки от родителей. Старший лейтенант и сержант, начальник и подчиненная — строгий устав британской армии "с целью недопущения" категорически запрещал подобные связи. Но кого это может волновать, если между двумя вспыхнуло настоящее Чувство с большой буквы?

Они встречались украдкой. Каждый, от старшего сержанта Гауди до последнего солдата, знал про отношения Эдварда и Элис, но все равно на людях они держали дистанцию, придерживались четкой субординации и всем своим видом старались показать, что всего лишь сослуживцы. Задание роте Элис давались точно такие же, как и остальным, она точно так же ходила на разведку, выполняла марш-броски, имела наряды в охранении. Все понимали, что за этим стоит, но никто ничего не говорил — в Эдинбург не ушел ни один донос, солдаты не завидовали Эдварду, а искренне радовались, что хоть кому-то в этом аду привалило счастье. Лейтенант, а вот уже пол года как старший лейтенант, быстро стал на базе Нью-Перт своим, он все еще не сложил руки, и каждый солдат знал — если их и заберут отсюда, то только усилиями Эдварда. Лорд Гамильтон с каждым транспортом отправлял кучу писем, своим родственникам, знакомым, просто в министерства — бомбардировал требованиями не тянуть с ротацией, а еще ни разу не попросил пополнения. Он не хотел, чтоб по его вине еще кто-то попал в этот ад, но центр как будто забыл про базу ВКС Нью-Перт, забыл о том, что здесь служат британские подданные… Эдварда уважали, и на его неуставные отношения смотрели с усмешкой — холодные днем, влюбленные страстно бросались друг другу в объятья ночью, и какое кому дело, что сержант Кроуфорд ночует в офицерском доме чаще, чем у себя в казарме…