Все танки Первой Мировой. Том II - [92]

Хотя взаимодействие танков с «подвижными» частями — кавалерией, самокатчиками — планировалось с самого начала, реализовать это не удалось не только с «пехотными», но и с «кавалерийскими» танками, те же Mk А «Уиппет», за редким исключением, в основном действовали с пехотой. Зачатков «глубокого боя» танки пока не дали — не позволяли малый запас хода, быстрый выход танков из строя, утомление экипажей, стремление равномерно распределять танки по фронту наступления. Даже при хорошем взаимодействии с пехотой, артиллерией и авиацией танки давали местный неглубокий успех. Для реального действия «маневренных» танков на оперативную глубину необходимо было наладить их четкое тактическое взаимодействие с кавалерией и посаженной на грузовики пехотой, обеспечить поддержку их продвижения артиллерийским огнем и авиацией (а значит, нужны были столь же подвижные машины связи), подвоз горючего и боеприпасов, моторизовать инженерные подразделения. Все это в 1918 г. само находилось еще в зачаточном состоянии. Но и с учетом этого накопленный боевой опыт давал обширную базу для исследования и формирования взглядов на дальнейшее применение нового боевого средства.

Подсчитано, что с сентября 1916 г. по ноябрь 1918 г. французские танки принимали участие в 4356 отдельных стычках, британские — в 3060, американские — в 250. Вырабатывалась тактика действий, росли масштабы применения танков. Если на Сомме в сентябре 1916 г. вышли в бой 32 танка, то под Камбрэ в ноябре 1917 г. — уже 377, а под Амьен в августе 1918 г. — около 500. Опыт танкистов был, казалось бы, достаточно схожим, однако оценен и реализован в разных странах оказался по-разному.

В Великобритании сразу после войны интерес военного и государственного руководства к танкам резко упал. Возродились утверждения, что танки сделали свое дело и о них стоит забыть, как об импровизации военного времени, вернувшись к «классическим» родам оружия. Не только подготовленный Фуллером «План 1919», но и многие запланированные опытно-конструкторские работы остались на бумаге. Сказались и вызванные войной финансовые проблемы. Если сокращение материальной части еще было оправдано (эти машины действительно «сделали свое дело»), то с резким сокращением Танкового корпуса и органов, ведавших разработкой и испытаниями танков, свертыванием центров и школ явно поспешили. Фактически остались центральная школа, склады Танкового корпуса, батальон учебных мастерских в Бовингтоне и артиллерийская школа в Лалворте. Многие офицеры Танкового корпуса продолжили службы в колониальных бронеавтомобильных частях. Судьба корпуса была неопределенной. Его то хотели разделить, то придать Корпусу королевских инженеров. Наконец, в 1922 г. приняли решение сохранить Танковый корпус в составе четырех батальонов, а в октябре 1923 г. он даже стал Королевским — боевую работу танкистов оценили. Ромбовидный танк, бывший эмблемой Танкового корпуса, сохранился и в эмблеме Королевского Танкового корпуса (от него они потом «перекочевали» в эмблемы танковых войск британских доминионов). Тем более что «ромбовидные» Mk V оставались на вооружении британской армии до середины 1920-х годов.

Свой опыт британцы сжато изложили в Уставе полевой службы 1920 года: «Танк, давая укрытие своему экипажу, вооружению и механизмам от обыкновенного ружейного и пулеметного огня и шрапнельных пуль, сам способен развивать сильный и прицельный огонь во время движения и тем самым производить сильное моральное впечатление на противника… Танк способен двигаться по всякой местности, без дорог, переползать через окопы и проволочные заграждения, делая в них проходы для мелких партий пехоты». В Боевом уставе танковых и бронеавтомобильных частей 1927 г. приводились следующие положения: «Бронеавтомобиль и танк являются выражениями разных стадий разработки одной и той же идеи, т. е. создания оружия, соединяющего в себе: 1) силу огня, 2) подвижность, 3) защиту. Поэтому он имеет много общих свойств. Бронеавтомобиль обладает способностью развивать большие скорости и имеет большой радиус действия, но в настоящее время его работа пока еще находится в зависимости от рода почвы, на которой ему приходится действовать, и его действия прикованы к дорожной сети. Танк же, наоборот, обладает свойством свободного передвижения по местности, но его скорость и радиус действия гораздо более ограничены». Британское наставление по подготовке танковых частей было составлено весьма гибко в расчете на дальнейшее развитие.

Долгая дискуссия о «полезности» танков задержала развитие британского танкостроения и бронетанковых войск. Офицеры Танкового корпуса отстаивали танки и как новое боевое средство, и как самостоятельный род войск, разрабатывали теорию их боевого применения. Наиболее активны были бывший командир корпуса генерал Эллис, бывший начальник штаба полковник (впоследствии — генерал) Дж. Ф. Ч. Фуллер, начальник оперативного отдела майор (впоследствии — также генерал) Дж. Мартель. Фуллер стал одним из наиболее интересных военных теоретиков XX в., чьи книги и статьи оказали большое влияние на военную мысль и практические работы во многих странах, Мартель — одним из видных практиков танкостроения. Взгляды Фуллера носили по-своему «экстремистский» характер. В 1919 г., например, он утверждал: «В машинных войнах будущего мы должны прежде всего согласиться принимать сушу за твердое море, также легко пересекаемое во всех направлениях… Сражения в этой войне, следовательно, будут все более и более приближаться к морским боям… Флоты этих машин будут маневрировать между укрепленными фортами, уничтожая друг друга морскими приемами». Фуллер потом отойдет от столь радикальных теорий, но они приобретали все больше сторонников. Так называемая «школа механизаторов» Фуллера, Мартеля, Лиддел-Гарта не могла быстро добиться реализации своих планов в условиях постоянного сокращения расходов и оттока из армии технических кадров, но свое влияние на формирование и развитие «подвижных войск» оказала. В 1920–1922 гг. расходы на опытное танкостроение заметно выросли.