Все совпадения случайны - [56]

– Я не говорила, что он педофил.

– Но… – растерянно пробормотала Ким.

– Я всего лишь просила тебя заняться окружением Стивена Бригстока и его биографией. Просила, потому что доверяла тебе. – Теперь уже Кэтрин была готова расплакаться.

– Эй, не переводи стрелки на Ким – это не ей надо оправдываться. – Саймон пододвинул стул вплотную к столу Кэтрин, так что до нее донесся запах его одеколона.

Ему удалось-таки заставить ее почувствовать себя побитой собачонкой. Она оглянулась – на работе по-прежнему никого, кроме них троих, нет.

– Я сказал, что у нас совещание, вот все и пошли в кафе.

– Ну и дерьмо же ты, Саймон. А ведь, похоже, доволен собой, не так ли? Ведь можно было встретиться и все обсудить в переговорной, так нет, тебе надо, чтобы все были посвящены в эту дурацкую интригу.

– Ах, Кэт, Кэт… это ведь ты сама ее затеяла. Ты не откровенна с нами, и это меня беспокоит, это может нанести ущерб репутации всей команды.

– Что? О чем это ты, черт подери?

– Мистер Бригсток пришел сюда, потому что ему страшно. С помощью Ким ты добыла его адрес и телефон, потом пошла к нему домой. Он утверждает, что ты пыталась вломиться, а когда это не удалось, оставила на автоответчике угрожающее сообщение. – Саймон еще ближе наклоняется к ней.

Она загнана в угол. Надо уходить. Она взяла сумку, но Саймон положил ей руку на плечо.

– Погоди, Кэт, давай поговорим…

– Убери от меня свои грязные лапы.

Он подался назад и в знак капитуляции поднял обе руки – в одной из них книга.

– Это он меня преследует… поэтому я и пошла к нему домой. Чтобы поговорить… это он мне угрожает.

– Хорошо, хорошо. Но почему? Я хочу сказать, чем он тебе угрожает?

Ее оглушил шум крови в ушах.

– Это мое личное дело. И тебе совершенно необязательно совать в него свой нос.

– Слушай, да успокойся же ты.

– Не говори, что мне делать, подонок ты этакий. У тебя нет никакого права расспрашивать меня, а я не обязана… – Ни за что нельзя дать себе расплакаться.

– Ты явно не в себе. Не знаю уж, что ты пытаешься утаить, но, право, тебе же лучше будет, если выговоришься. – Он вновь коснулся ее плеча. Она выхватила у него из руки книгу, швырнула ему в лицо и, пораженная, увидела, что на щеке у него проступила багровая полоса, а из носа начала капать кровь. Оба они были настолько потрясены, что не смогли выговорить и слова. Лишь Ким сохраняла присутствие духа: она схватила бумажные салфетки и бросила их Саймону.

– Зря ты это сделала, – сказал он, затыкая ноздри салфетками, и она услышала в его голосе угрозу.

Его взгляд скользнул куда-то поверх ее плеча, она обернулась и увидела, что они больше не одни, появились зрители, немногочисленные, но заинтересованные. За происходящим через стеклянную перегородку наблюдали, потягивая кофе, ее коллеги. А она разыгрывала сцену – театр одной актрисы. Публика была в шоке и в то же время сочувствовала ей. Она поставила себя в униженное положение. Саймон ждал извинений.

– Ты сам напросился, мерзавец, – сказала она и вышла из комнаты, чувствуя на себе взгляды коллег и отворачиваясь от них.

Спускаясь на лифте, она представила себе, как все они бросаются к Саймону. О Господи, как же по-идиотски она себя повела. Бездарно проиграла партию. Она миновала охрану, прошла через стеклянные двери и, не останавливаясь, направилась к автобусной остановке. Она совершенно не представляла себе, сколько времени прождала автобуса. Две минуты? Двадцать? А когда он подошел, едва осознавала, как поднялась по ступенькам, прошла через турникет, села и стала смотреть через окно на улицы, серые и невзрачные.

1993, лето

Когда они впервые увиделись? Присутствовал ли при этом Роберт или уже уехал? Приметила ли она Джонатана, когда они с Робертом и Николасом еще составляли трио? Кажется, нет. Пока Роберт был с ней, она даже не догадывалась о существовании Джонатана. А какое у нее сложилось о нем впечатление при первой встрече? Юн и беззаботен – в отличие от нее. Темные волосы, загар, гибкое тело. Он наблюдал за ней и Николасом. Они сидели в прибрежном кафе. Как раз в день отъезда Роберта. Она старалась заставить Николаса выпить чай – еще ложку, а потом мороженое. Еще ложка риса, и мы оба закажем себе мороженое. Она сама себя ненавидела за то, что ни дня, ни одного несчастного дня не могла прожить без мужа.

– Развлекайся по полной, – сказал Роберт перед отъездом. – В Лондоне слякоть. – И улыбнулся. И она постаралась улыбнуться в ответ, но безуспешно. Правда, и не расплакалась, хотя была на грани. Ей не хотелось закатывать сцену либо ставить Роберта перед выбором: или работа, или я. Она могла это сделать. И знала, что победит. Но не захотела.

– Мы поедем с тобой. – Она забросила удочку с другого конца.

– Ну что за глупость, зачем тебе это? Здесь ведь так хорошо. За гостиницу заплачено – живи не хочу. Ни тебе готовки, ни стирки, прекрасный пляж.

Верно, и пляж, и море, и солнце светит, но она не хотела оставаться одна. Послеродовая депрессия. Что, неужели уже пять лет прошло? Не может быть. Ей везет, все говорят. Везет.

Заигрывала ли она с ним? Заметив его взгляд, затеяла ли флирт? Послала ли зрительный сигнал? Она уступила Николасу и купила ему мороженое, хотя рис он так и не доел. А себе заказала пиво. А молодой человек улыбнулся, и она улыбнулась в ответ, и от этого молчаливого общения у нее кровь быстрее побежала по жилам. Потом они с Николасом вернулись в гостиницу. Он потребовал, чтобы она взяла его на руки, и она снова уступила сыну, хотя от пива ее разморило и нести его было уже тяжело, тем более что вдобавок у нее в руках были пляжная сумка с мокрыми полотенцами и игрушками, литровая бутылка воды и книга, которую она тогда читала. Она помнила, что, удаляясь от кафе, чувствовала на себе взгляд незнакомца и думала о том, как выглядит со спины. Шел ли он за ней до самой гостиницы? Потом он сказал, что ему все равно по пути…