Все случилось на Джеллико-роуд - [63]

Мы отправляемся в ночлежку для бездомных на востоке Сиднея. Только что мы шли по улице, где, по мнению Григгса, жилье стоит миллионы долларов, а через минуту поворачиваем в переулок, где по тротуарам лежат старики на грязных матрасах и повсюду разбросан мусор. Однако, всмотревшись в этих людей, я понимаю, что они вовсе не старые. Ночлежка рассчитана только на мужчин, но после расспросов нам подсказывают другую, на противоположной стороне от главной улицы. Впервые за долгое время я думаю об Отшельнике. Я помню его старым, но теперь понимаю, что ошибалась. Он был как эти люди, которых состарили грязь, пыль и отсутствие заботы о себе.

Отстояв очередь к окну, где наливают суп, я достаю фотографию нашей пятерки и показываю девушке на раздаче.

– Вы не узнаете эту женщину? – спрашиваю я, показывая на Тейт. – Это очень старое фото, но, возможно, вам она покажется знакомой.

– Прости, милая, – качает головой она.

– Мне очень нужно ее найти, – говорю я. – Вы не могли бы спросить кого-нибудь еще?

Какова вероятность, что кто-нибудь узнает мою мать? Какова вероятность, что здешние работники вообще заглядывали в лицо приходящим к ним людям? Я смотрю на Григгса, который обводит взглядом комнату. Я вижу, что тот шокирован зрелищем. Он пытается выдавить улыбку, но не может удержать ее на лице.

Когда мы не задаем вопросы и не бродим по улицам в надежде, что я что-нибудь вспомню, мы сидим в «Макдоналдсе», потому что только там к тебе не пристают, если ты ничего не заказываешь. К вечеру я успеваю устать и хочу просто вернуться в свою комнату в школе и прилечь. Я чувствую, что Григгс тоже вымотался. Он ведь к тому же всю ночь вел машину. Мы думаем, что надо бы заселиться в молодежный хостел недалеко от главной улицы, опасаясь тратить много денег. Мы выясняем, где останавливаются грузовики с едой для бездомных, на случай, если я увижу кого-нибудь, кто знаком с моей матерью или хотя бы с Саймоном, но у меня в голове пустота, и я уже не верю, что смогу хоть кого-нибудь узнать. Я постоянно смотрю на часы и думаю о том, что там Раффи и все остальные делают дома. Меня не было меньше двадцати четырех часов, но я уже жутко скучаю.

К ночи район становится больше похож на то место, которое я знала, и Григгс предлагает задержаться подольше, поскольку те, кого я могу узнать, могут как раз пробудиться от спячки.

Мы стоим у фонтана на Дарлингхерст-роуд, и на мгновение я вспоминаю, какой была раньше. Как тащилась за матерью по этим улицам. Наши ноги были в пыли, зато платья красивые. Однажды я была в белом – мне досталось чье-то старое платье для первого причастия, найденное в благотворительном магазине, и я казалась себе принцессой. Внезапно, на одну удивительную секунду, у меня в памяти всплывает еще кое-что. Как в тот день мама улыбнулась, изумленно глядя на меня, и сказала: «Вы только посмотрите, какая у меня красивая девочка!»

Целый год его не было на Джеллико-роуд, но, едва сдав экзамены, он вернулся, потому что обещал Нани. По пути ему виделись их призраки – как они сажали маки, ждали его у магазина, планировали строительство туннеля, скорбели по своим семьям. Но в сердце Нани его ждал единственный настоящий дом. В глубине души он понимал, что его одного мало, чтобы удержать Нани в мире живых. Но попытаться стоило.

– Обещай мне… – вырвалось у него с порога.

Его сердце сжалось, когда он увидел душу Вебба в ее глазах. Но он заставил себя замолчать. Никаких обещаний о жизни и смерти. Их все эти годы требовала Тейт, когда Нани казалась особенно хрупкой. А с его стороны такие требования звучали слабо.

– Обещай мне, что ты не станешь искать Тейт. Делай что угодно, только не ищи Тейт.

– Обещай, что больше никогда не станешь об этом просить, – ответила она, и ее голос прозвучал сильно и твердо.

Он покачал головой.

– Это больше не Тейт, Нани. Теперь это кто-то другой, а ее ребенок…

– Обещай мне, что однажды мы привезем их обеих сюда, Джуд.

Он мог сказать ей, что она обнаружит, потому что сам уже отправлялся на поиски. В городе прежняя Тейт исчезла. Они потеряли ее, да она и сама себя потеряла. Но Нани заглянула ему в глаза, и он вспомнил, зачем приехал. Ради этой девочки, которая стояла на обочине Джеллико-роуд, словно видение, обещая ему насыщенную жизнь, о которой он мог лишь мечтать. И он не мог ничего с собой поделать, не мог сдержаться, и вот они уже оказались в ее комнате, срывая друг с друга одежду, деля одно дыхание на двоих, пробуя на вкус чужое горе.

– Обещай мне… Обещай… – повторял он между вдохами, поднимая ее юбку, снимая все, освобождая от всего, что вставало на пути. Его трясло от необходимости проникнуть в нее, соединиться с ней. Она хваталась за него, вцеплялась пальцами, будто ей хотелось завернуться в него, чтобы он на всю жизнь стал ее второй кожей. Раньше ему не доводилось видеть, чтобы Нани проявляла такие эмоции, но теперь они рвались наружу так громко и мучительно, что ему хотелось зажать ей рот рукой. Чтобы все это осталось у нее внутри. Но Нани слишком долго сдерживалась, и теперь ее гнев, боль, горе и любовь ворвались в него, и он понял, что никогда уже не сможет их заглушить. Да и не захочет.