Все случилось на Джеллико-роуд - [52]

– А то что? Арестуешь нас? – спрашивает Раффи. Сантанджело начинает злиться.

– Мы вообще не должны сотрудничать. Предполагается, что у нас война, и нужно соблюдать границы.

– Мы видели тебя в трусах, – напоминает ему Раффи. – Тейлор и Григгс сосались. Ты влез в полицейский участок ради нас. Тебе не кажется, что наши военные действия подрастеряли напряженность?

– Ну, что ж, зато между ними напряженность сохраняется, – ворчит он, судя по всему, имея в виду меня и Григгса.

– Почему? Что он тебе сказал? – требую объяснений я.

– Я иду домой, – заявляет Сантанджело, не обращая внимания на мой вопрос. – Меня не ждите.

Раффи пожимает плечами.

– Сами справимся, Тейлор. Все равно Джо Сальваторе говорил, что в стрессовой ситуации Чез безнадежен.

Сантанджело справляется с замком довольно быстро. Я под впечатлением от того, как ловко Раффи и Сантанджело совершают преступления.

– Оставайтесь сторожить, – шепчу я, окидывая взглядом окружающие нас палатки. Пару раз в одной из них мелькает свет фонарика, но вероятность, что кто-то сейчас отправится на прогулку, довольно мала. Я невольно думаю о том, какая из палаток принадлежит Джоне Григгсу. В глубине души мне ужасно хочется увидеться с ним и заставить миллиард раз пообещать, что он никогда не сделает с собой ничего плохого. Но я трусиха и к тому же знаю, что он никогда не поймет, как много для меня значит.

– Григгс нас прикончит, – шепчет Сантанджело.

– Ты ему ничего не должен, – отвечаю я, открывая палатку.

Я вхожу внутрь, достаю маленький фонарик и стараюсь действовать как можно аккуратнее. Меня удивляют размеры пространства – здесь почти кабинет. В одном углу кровать, в другом стол и шкаф, а также все, что нужно для приготовления кофе и чая. Я подхожу к столу, готовясь позвать Сантанджело, если увижу замки, но там, похоже, нет ни одного, да и расположение вещей крайне предсказуемое. В самом большом ящике я нахожу рукопись, а рядом еще кое-что принадлежащее Ханне. Это ящичек для письменных принадлежностей, который всегда стоял в ее спальне в домике возле корпуса Локлана. Я понимаю, что Бригадир побывал не только в недостроенном доме у реки, но и на школьной территории. Я никогда раньше не заглядывала в этот ящичек, но теперь, когда Бригадир счел его достаточно важным, чтобы украсть, мне становится интересно.

Я медленно открываю крышку и свечу фонариком на содержимое: паспорт и свидетельство о рождении Ханны и Ксавье Вебстера Шредера, кассета, пара вырезок из газет и несколько фотографий. Я касаюсь последних, и мое сердце начинает биться чаще. Сейчас я наконец увижу всю пятерку. Я не знаю, оправдают ли эти кадры мои ожидания, ответят ли на мои вопросы. Но на первых фотографиях я вижу ребенка лет трех с широко раскрытыми глазами и стрижкой «маллет», которой позавидовал бы любой горожанин. Хотя я никогда не видела своих детских фотографий, но сразу понимаю, что это я. Кем бы я ни была тогда, я выглядела счастливой, а тот, на кого я смотрела в тот момент, был для меня источником счастья. Как это возможно, что человек, который делал меня такой счастливой, исчез из моей жизни?

Я переключаю внимание на две вырезки из газет. Одна маленькая и выглядит совсем старой. Она касается исчезновения Ксавье Вебстера Шредера. Слов пятьдесят, не больше. Неужели это все, чего он заслужил? Когда я думаю о кричащих заголовках, посвященных пропавшим за последние годы подросткам, то невольно спрашиваю себя, сколько слов потратили бы на меня, если бы я пропала. В этой заметке упомянута школа Джеллико. Любого, у кого есть сведения, просят передать их в полицейский участок, и я не удивлена, увидев фамилию Сантанджело. Тогда отец Чеза был констеблем. Я беру в руки вторую статью, но прочитать ее очень тяжело. Слова как будто выцвели на солнце, однако фотография и заголовок видны хорошо, и у меня по спине пробегает холодок. Потому что с фотографии прямо на меня смотрит Бригадир – чуть худее и моложе лет на десять. Но больше всего меня пугает не фотография, а заголовок над ней: «ОБВИНЕНИЯ В ПОХИЩЕНИИ СНЯТЫ». Меня охватывают слабость и тошнота, и впервые за четыре недели я начинаю думать, что Хлоя П. и Джесса, возможно, правы насчет Бригадира и что я, возможно, уже никогда в жизни не увижу Ханну. Я чувствую, как из горла вырывается всхлип, но внезапно мне зажимает рот чья-то рука.

– Ты свихнулась? – шепчет Григгс мне на ухо. Когда он чувствует, что я расслабилась, то выпускает меня, и я отстраняюсь, складываю все в ящичек и поднимаю его, не обращая внимания на Джону.

– Ты не можешь это забрать, – громко шепчет он, разворачивая меня к себе. Я впервые вижу его не в форме. Он одет в боксеры и футболку с эмблемой футбольной команды «Саут Сидней». Он выглядит так же, как я себя чувствую. Хреново.

– Это мое, – с усилием произношу я.

– С чего это твоя вещь в палатке у Бригадира?

– Потому что это вещь Ханны.

– Значит, она не твоя.

– Но и не его, – настаиваю я изо всех сил, пытаясь справиться с тошнотой. Я делаю несколько глубоких вдохов, все еще сжимая ящичек и рукопись. – Мне нужно идти, – говорю я, выключая фонарик. Григгс ловит меня за руку.